Операция «Аврора»

– Пару раз. Но ничего подозрительного не заметил.

– Куда она ходила?

– Гимназисткой побывала на благотворительном концерте в филармонии. А монашкой в лавру ездила. – Харитонов пожал плечами. – Вроде бы ни с кем не беседовала…

– Для встречи необязательно разговоры проводить. Можно и записками обменяться… Кто там сейчас ее караулит?

– Омельченко.

– Давай-ка, Евгений, лети туда немедленно. И Лапикова с Беловым прихвати. Нутром чую: назревает что-то, вот-вот лопнет!

Голицын вдруг сжал ладонями виски и сел с размаху на стул.

– Что с вами, Андрей Николаевич? – подскочил тут же Тепляков.

– Контузия… Чтоб ей!.. Принеси воды, Антон.

– Момент!..

– А квартира-то, – вспомнил Харитонов, – между прочим, за британским посольством числится. Если мы возле нее засветимся, шуму много будет.

– Вот и не светись, – поморщился Голицын. – А эту девицу ни на час из виду не выпускай!..

* * *

Аничкова доставили на Шестую линию под утро. Пристав, возглавлявший наряд, объяснил так:

– Беготню нам по крышам устроил – ну, чисто орангутанг! – Как это – беготню?! – изумился принимавший арестанта Тепляков. – Он же в борделе под юбкой у Полетаевой сидел?

– А вот так, – развел руками пристав. – Мы по вашему сигналу пришли туда, вход-выход перекрыли, вызвали мадам Полетаеву, говорим, так, мол, и так, есть сигнал, что у вас скрывается опасный преступник, террорист по фамилии Аничков. Мадам – в хохот. Говорит, он же интеллигентный человек, приват-доцент, а вы его в террористы записываете! Я объясняю, мол, ордер у нас на его задержание, а начальство потом пусть разбирается. Рядились минут пять. Только потом поняли, что бандерша время тянула, а сама сумела каким-то образом этого Аничкова предупредить. Он и ломанулся через чердак на крышу. Мы – за ним. А он скачет как горный козел, да еще стрелять начал…

Пристав прервался, качая головой и дергая себя за ус. Тепляков терпеливо ждал продолжения.

– Вот, – вздохнул полицейский, – а у меня же приказ: живым взять! Ну, думаю, живым не значит не раненым. А то ведь уйдет, обезьяна этакая! Ну, прогнали мы его до лабазов на Гончарной, там крыши пониже пошли, да и у доцента, похоже, патроны кончились. Тут я изловчился и прострелил ему икру. Пришлось потом его до больницы Алексеевской везти, перевязку делать, укол какой-то. В общем, умаялись с доцентом этим, ну и завернули в участок на пару-тройку часиков. Я рассудил, что посреди ночи он все равно никому не нужен будет…

Пристав замолчал и снова схватился за свой длинный ус. А Тепляков не знал, хвалить его или ругаться.

– Спасибо, господа, – наконец вымолвил он. – Сочтемся!.. – и пошел в комнату для задержанных.

Аничков сидел с угрюмым видом на стуле посреди комнаты и смотрел в стену. Именно в стену, а не в зарешеченное окно, за которым уже расцвела пышными красками заря. Левая штанина у доцента была распорота, а голень аккуратно замотана бинтами, сквозь которые все же проступило кровавое пятно. Рана явно беспокоила неудавшегося террориста, и Тепляков решил это использовать при допросе. Но потом вдруг подумал, что подполковнику Голицыну самому хотелось допросить своего «крестника», и отправил за начальством конвойного.

Андрей с минуту внимательно рассматривал арестованного, а тот старательно отводил глаза.

– Ну-с, будем знакомы, господин Аничков, – заговорил Голицын, усаживаясь верхом на другой стул, напротив. – Я – подполковник Голицын. Это ведь вы меня хотели взорвать вместо генерала Сабурова?

– Вы слишком высокого о себе мнения, подполковник, – скривился приват-доцент. – Акция была рассчитана на большой общественный резонанс: Служба охраны сама себя не может защитить! А уж сколько при этом погибло бы сотрудников – неважно.

– Что ж, умно. Вот только цели своей вы не достигли.

– Отчего ж? Газеты уже поместили на первых полосах репортажи, ваш Сабуров занят составлением объяснительных, а думская комиссия по безопасности рассматривает вопрос о кадровой проверке поголовно всех ваших сотрудников на предмет профессионального соответствия. Чего еще желать?

– А вам не приходило в голову, что СОВА тоже не сидит сложа руки? – усмехнулся Голицын. – И что вам и вашим единомышленникам недолго осталось гулять на свободе?

– Это императору осталось жить считанные дни! – покраснев, вдруг выкрикнул Аничков. – И ничто и никто его не спасет от справедливого возмездия! Мы, патриоты России, готовы к жертвам, а вы?

– Ну-ну, знакомые речи. Скоро выучу их наизусть! А лично для вас уже готовится рабочее место на Нерчинских рудниках. Ваш приятель Казаринов все подробно нам рассказал.

– Сволочь и трус!.. А на суде я скажу, что акция – целиком его рук дело. Мое слово против его…

– Э, нет, милейший! Тут как в студенческом общежитии: кто первый встал, того и тапки. Но мы отвлеклись от темы. Давайте-ка поговорим о том, что вы можете сообщить о готовящемся заговоре?

– Ничего! – Аничков вдруг заметно напрягся, быстро хлопнул себя по карманам, потом лицо его вновь расслабилось.

Но теперь насторожился Голицын.

– Обыскивали? – поинтересовался он у присутствовавшего молча на допросе Теплякова.