Операция «Аутодафе»

«Раздражение и выманивание» продолжалось двое суток. Как именно осуществлялся этот процесс, мне не докладывали. Но по предыдущим делам я знал: Нелюбин — непревзойденный мастер по самым что ни на есть хитроумным комбинациям, провокациям и манипуляциям людьми. А потому не сомневался — «зверь» стопроцентно доведен до кондиции. Одно непонятно — почему не прыгает? Или уже окочурился со страха?!

Я полез в карман за сигаретами и… вздрогнул от неожиданности. Рядом с машиной словно из-под земли выросли четверо крепких мужиков в штатском с пустыми рыбьими глазами. Под пиджаком у каждого выпирала кобура с пистолетом.

— Вылезай, руки на капот, ноги широко раздвинь, — тусклым голосом приказал ближайший из них с круглым, как бильярдный шар, бритым черепом.

«Оружие носят не слишком грамотно. На „профи“ не похожи. И морды незнакомые. В Конторе я их точно не встречал. А меня знают лишь по описанию внешности. Иначе бы встали по-другому и сразу взяли бы на прицел», — мысленно отметил я и громогласно возмутился:

— А в чем, собственно, дело?! По какому праву вы так себя ведете?! И вообще, вы меня с кем-то спутали!

Шароголовый сверился с фотографией… (Ага! Значит, по описанию! — Д.К.)… и процедил сквозь зубы:

— Не перепутали. Ты-то нам и нужен. Сам вылезешь или помочь?

— Помоги, салажонок, — вызывающе ухмыльнулся я. — Если пупок не развяжется!

— С-с-сука, — с ненавистью прошипел он, побагровел от злобы и благодаря ей допустил грубую, непростительную ошибку — сунул лапищу в приоткрытое окно и ухватил меня за горло. Именно этого я и добивался.

— К-р-рак! Ау-а-а-а-а-а!!! — треск сломанной кисти слился с диким болезненным воплем.

С силой толкнув покалеченного амбала на сзади стоящего товарища, я резко распахнул дверцу (одновременно сбив с ног третьего), боком вывалился на лиственный ковер, в падении достал четвертого ногой в кишечник (мужик с воем согнулся в дугу[24]) и со спины выпрыгнул в стойку. «Редкостные лохи. Нашли, блин, кого за мной прислать!» — с некоторой обидой подумал я, обрушивая кулак на челюсть «сзади стоящего», который успел подняться на ноги и судорожно лапал кобуру. «Сбитый дверью» попытался ухватить меня за щиколотки, но не сумел.

— Смирно, придурок! Руки по швам! — приказал я, наведя на него «ПСС». «Придурок» беспрекословно повиновался, получил носком ботинка в ухо и отрубился. Сжалившись над продолжавшими орать «шароголовым» и «четвертым», я отключил их двумя короткими ударами, поправил галстук, осмотрелся по сторонам, ничего подозрительного не обнаружил и недоуменно пожал плечами: «И это называется „Прыжок зверя“?! Ну, прямо курам на смех! Прислали каких-то четырех обормотов. Неужели Нелюбин?..»

— Браво, Корсаков, это действительно ты! — прервал мои мысли ржавый голос из кустов. — Проверка прошла успешно. А теперь шутки в сторону. Брось оружие на землю и раскорячься у капота, как тебе изначально сказали.

— Да пошел ты, — огрызнулся я. — Раскомандовались тут всякие…

Фьють, фьють — свистнули над макушкой две пули.

— Маленькое предупреждение, — пояснил тот же голос. — Следующая будет точно в башку. Не веришь?

— П-ф-ф… п-ф-ф… п-ф-ф… п-ф-ф, — ответил я из «ПСС», рыбкой нырнул в заранее облюбованный овражек, вынул из кармана ребристое яичко и навесом бросил в то место, где, судя по всему, затаился обладатель ржавого голоса.

— Бу-бу-ух! — хищно рвануло «эфэшка».[25] В воздух на мгновение поднялись комья земли, обломки кустов и кровавые ошметки человеческого тела.

«Прощай, разговорчивый ты наш!» — мысленно усмехнулся я, выскользнул из оврага и бросился наутек, качая на бегу «маятник».

— Фьють-фьють-фьють-фьють, — торопливо засвистело вдогонку. На сей раз стреляли из дупла корявого дуба и целили исключительно по ногам. Как и предполагал Нелюбин, у них был приказ взять меня живым, хотя бы относительно здоровым и пригодным для долгого, вдумчивого выяснения отношений. Как то: вырывание ногтей, милые шуточки с электрическим током, вырезание ремней со спины, посыпание солью кровоточащих ран и т. д. и т. п.

— Фьють-фьють-фьють-фьють, — одна из пуль ощутимо дернула за штанину.