Операция «Атлантический циклон»

— Если я откажусь выполнять условия, с распиской могут возникнуть… нет, ничего не возникнет! Все же ты очень хитрый, Шан Гунсунь. Я понимаю твой замысел. Ты собираешься рано или поздно забрать в свои руки все городскую торговлю хлебом. Но хочешь сделать это втихаря, через подставных лиц. Умно, ничего не скажешь. А если я взбрыкну, ты постараешься сделать так, чтобы о тайной продаже стало известно всему городу. Тебя народ худо-бедно поймет. Любой человек стремится расширить бизнес, особенно, когда его дела идут хорошо. А меня проклянут как предателя Родины, человека, совершившего тайную сделку с китайцем и тем самым подтолкнувшим его к хлебной монополии. Возможно, со мной перестанут здороваться даже близкие люди. Но я дам тебе расписку. Это лучше, чем года через два объявить себя банкротом. А мне хочется еще много лет заниматься любимым делом.

Почти все остальные хлебопеки-частники приняли условия китайца. В городе у Гунсуня не осталось конкурентов кроме государственного хлебозавода.

— Давай, ребята, пошевеливайся! — восклицал Игорь Гуняшев, подкрепляя аудиообращение видеорядом.

Попросту говоря, подавал пример собственным ударным трудом. Грузчики дружно подхватывали его порыв. Конечно, бригадир им попался странный, в большинстве нюансов погрузки хлеба разбирался, как житель пустыни в плавании баттерфляем. Утверждал, будто до этого работал на автозаводе. Может, и так, хотя самые опытные грузчики выражали в этом сомнение. Зато Гуняшев был здоров как бык, в расцвете сил и быстро учился. А, главное, Игорь отличался безукоризненной честностью. В новой России уже стало традицией — если ты хотя бы маленький начальник, то непременно должен схимичить, положить часть чужих денег в свой карман. Гуняшев делил заработок открыто и по заслугам, порой обделяя себя. Народ ценил такое отношение, и каждый дорожил своим местом. Только вначале кое-кто являлся на работу с бодуна, затем это прекратилось. По выходным еще позволяли себе накатить пузырь, но в будни ни-ни. И работали китайцам на зависть. В трудолюбии азиатов было трудно переплюнуть, но русский человек брал силушкой и смекалкой.

Бригада закончила погрузку, и в наступившем перерыве Гуняшев высмотрел одного из русских хлебопеков. Он тут же подошел к нему. Грузчики уже заметили повышенный интерес Игоря к людям, занимающимся выпечкой хлеба, и беззлобно подкалывали своего бригадира:

— Надоела черновая работа? Мечтаешь надеть белый халатик и шастать между подчиненными, раздавая им ценные указания? Мы тебя уже не устраиваем.

Игорь отшучивался, но всякий раз, заметив одного из двух русских хлебопеков, затевал с ним разговор. Внешне его интерес был безобидный. Он спрашивал, почему китайский хлеб пользуется у горожан бешеным спросом, что в нем такого особенного? Причем вопросы эти он задавал между делом, главным образом говоря о пристрастиях хлебопеков. Каким-то образом Гуняшев разведал, что один из мастеров увлекается дачей, выращивает на ней особые сорта клубники и даже скрещивает их между собой. Мичуринец-любитель, блин! Хобби второго хлебопека было самым обычном, свободное время он отдавал рыбалке.

Выслушивая их рассказы и изредка вставляя свои замечания, Гуняшев ловко выбирал момент для вопроса насчет хлеба. Но всякий раз его ждало разочарование. Русские мастера не находили в нем ничего замечательного. Хотя при этом честно и с удивлением признавались, что пристрастились к нему и едят с большим удовольствием. При этом только после нескольких замечаний Игоря они предположили, что причина такой популярности хлеба может быть связана с добавками.

На этом все обрывалось. Добавки хранились в специальной комнате, запертой на ключ, с ними имели дело только китайцы. Гуняшева так и подмывало спросить:

— Неужели дело настолько безнадежно? Разве трудно украсть маленькую щепотку?

Но он не торопился с такого рода предложением. Сначала надо было по-настоящему сдружиться с хлебопеками, посидеть с ними за бутылкой. А если прямо сейчас пристать к ним, как репей, они могут стукнуть хозяину на не в меру любопытного грузчика.

Возвращаясь домой, Гуняшев регулярно писал отчеты. С каждым разом они давались ему все труднее, поскольку ничего нового, свидетельствующего о продвижении к цели, он добавить не мог. Откровенно говоря, он с самого начала был не в восторге от нового задания. Ведомство, где он служил, занималось более серьезной работой. А тут какой-то хлеб! Что в нем такого? Да пусть китайцы хоть весь Дальний Восток с Сибирью в придачу завалят своим хлебом, как завалили все страну низкосортным ширпотребом. Неужели это отразится на безопасности государства? Пока есть нефть с газом, и хлеб их скупим, и как-то пристроим людей, оказавшихся без работы. В те же далекие времена, когда закончатся энергоносители, Гуняшев не заглядывал, ограничиваясь успокоительной мыслью:

— Обязательно выкрутимся. Русский человек из любого положения умудряется выкарабкаться.

О том, что именно умудряется выкарабкаться, а не выйти с достоинством, Игорь как-то не задумывался. Но его насторожила другая мысль, пришедшая ему в голову: