Операция «Артефакт»

Я с ним пролетал двенадцать лет. Он, можно так сказать, меня на «крыло поставил». И знаете, было в нём что-то такое, что простыми словами не описать. Вот представьте. Было это в году, если память мне не изменяет, в 1968. Мы тогда всё лето проработали в Игарке. Летали на Ли-2. И в ледовую разведку летали и пассажирским бортом до Красноярска. В общем, куда скажут лететь, туда и летели. Под конец командировки был у нас очередной пассажирский рейс в Красноярск. Рейс, прямо скажу, длинный, 1300 километров в одну сторону, по расписанию выходило 8 часов 45 минут. А что вы хотите, скорость у Ли-2 всего-то 290 километров в час при условии, что ветер не встречный. Как всегда, самолёт забили под завязку: 14 пассажиров с багажом, топливо и почта. По прогнозам синоптиков, на всём маршруте не единого облачка. Как говорят у нас в авиации: «Погода на миллион». Долетели до первого промежуточного пункта в Туруханске. Заправили топливные баки, вырулили на взлёт, и тут Бурмистров заявляет, что он не полетит по метеоусловиям. А вокруг, куда ни глянь, солнце и синее небо. Что там началось, вам не передать. Оказалось, что с нами из Игарки летел какой-то начальник в высоких чинах. Так вот, ему срочно надо было быть этим вечером в Красноярске, чтобы успеть на самолёт до Москвы. Потому что назавтра у него был доклад в ЦК партии. Он Бурмистрова за грудки тряс, трибуналом грозил, а Пётр Васильевич стоит на своём, говорит: «Не полечу, и всё!».

Не знаю, чем бы всё это закончилось, но через двадцать минут налетел ураган такой силы, что если бы мы были в воздухе, то обязательно разбились. И когда все это поняли, просили извинения у Петра Васильевича, включая и того самого начальника.

Я рассказал вам это для того, чтобы вы поняли, что в роду Бурмистровых все мужики были подвержены этому наваждению – предвидеть будущее. Поэтому, когда Алексей сказал, что ему надо в Карпиху, для меня это не было большой неожиданностью.

(Томилин) – Николай Васильевич, а когда вы увидели Алексея через сутки в тайге, вам не показалось что-нибудь странным в его поведении? Постарайтесь вспомнить даже самые незначительные детали, для нас это очень важно.

(Балашов) – Детали? Да вроде не было ничего такого… Если не считать, что у него пропало всё его снаряжение.

(Томилин) – Как он объяснил его пропажу?

(Балашов) – Да никак! Сказал, что груз потерял, и всё. А мне в тот момент было не до этого. Для меня главным было, что я нашёл его живого и невредимого.

(Томилин) – И больше ничего?