Операция «Арлекин»

В подъезде было так же темно, сухо и пыльно. Он приоткрыл дверь на улицу, прислушался… никого и ничего. Подумал — надо так или иначе выйти на связь с полковником Басиным, передать дневник и рассказать о том, чему был свидетелем. Сам он ничего не поймет и ни в чем не разберется… ничего не понятно…

— Руки вверх!

Николай замер. Сказано было по-русски, но по акценту — немец. Немцам никогда не удавалось избавиться от акцента до конца.

— У меня в сумке хрупкая вещь — сказал он — сумка упадет, вещь разобьется

Немец завис, потом решительно сказал

— Дай сумку сюда!

…

Это было ошибкой — потому что по шагам Николай определил и местоположение и расстояние до врага — а через две секунды он лежал на земле без сознания…

Обыскав карманы, Николай нашел какое-то удостоверение и бумажник — очень кстати в его ситуации. Подобрав пистолет и сунув его в карман вдобавок к уже имеющемуся — он пошел прочь от дома…

— Эй!

Он ускорил шаг.

— Эй, подожди! Русский, подожди, эй!

Немец догонял его, придерживая разбитый нос. Николаю вдруг стало понятно все безумие этой сцены — почему этот немец один, где все остальные? Никогда, ни при каких условиях задержание не проводит один человек — должно быть хотя бы двое.

— Русский, подожди!

Николай остановился.

— Тебе мало?

— Подожди. Ты русский солдат, который возил тех женщин. Жену генерала.

Стало интересно.

— Кто ты такой? Что тебе нужно?

— Ханс Грезе, меня зовут капитан Ханс Грезе.

— Никогда про тебя не слышал.

— Моего начальника арестовали, я в розыске. Если не хочешь попасть в застенки, русский, иди за мной. Я знаю тихое место, где можно поговорить…

…

— Верь мне, русский, там никто не найдет.

— Это далеко?

— Это совсем рядом

…

Дорожный люк, расположенный не на дороге, а в тихом немецком дворе сыто лязгнул, отсекая их от мира людей и открывая мир подземелья. Вниз — вел люк и старые скобы, вбитые в потрескавшийся от времени бетон. Чем дальше они спускались, тем больше чувствовалось подземелье — жара, духота, едва уловимый запах нечистот и железа…

Наконец ноги коснулись твердого — они спустились вниз не меньше чем на десять метров.

Немец чем-то побрякал — и темноту пронзил луч фонаря.

— Иди за мной.

— Куда мы идем?

— Это U-бан, метрополитен. Здесь полно мест, где можно спрятаться и никто не найдет. В некоторых местах можно даже перейти на ту сторону если знать как. Я начинал в отряде по охране подземных коммуникаций, всё здесь знаю.

— Здорово, — оценил Николай. — А идти долго?

— Минут двадцать…

…

Немецкий U-bahn не был похож на советский — он был куда ближе к земле и напоминал, скорее, подземную железную дорогу, нежели метро в советском его понимании. Его начали строить в 1902 году, когда Сименс придумал вагоны на электрической тяге. Ничего необычного — неглубокие станции как в Будапеште или Нью-Йорке, грохочущие поезда желтого цвета. Говорили, что некоторые станции проектировали так, чтобы туда могли при затоплении пройти подводные лодки, спасать фюрера, что была ветка длиной сто семьдесят километров до самого Киля — но это была, конечно же, ерунда. Ничего такого после войны не обнаружили…

Уверенно ведущий их немец толкнул дверь; и они оказались в небольшой, со стенами из бетона комнате, в которой была примитивная мебель, лежак, какие-то ящики. Немец поджег спиртовку, поставил на огонь небольшой чайник.

— Не угорим?

— Что?

— Отравимся, — Николай показал на спиртовку

— Нет, спирт можно.

За стеной прогрохотал поезд.

…

Чай немец заварил пакетированный, американской марки «Липтон». Стаканы же были наши, железнодорожные…

Все в Германии так — что-то от нас, что-то оттуда…

— Хочешь чая?

…

— Не переживай. Можем поменяться стаканами, если мне не веришь.

Николай пригубил чай.

— Почему ты здесь прячешься?

— Потому что меня хотят арестовать. А в психушку мне неохота.

— Зачем тебя должны посадить в психушку?

— Потому что Пиотровски этого хочет.

Николая заинтересовала знакомая фамилия.

— … тот, кто мешает Пиотровски, попадает в психушку. Оттуда выходит полным овощем или совсем не выходит.

— Кто такой этот Пиотровски?

Сотрудник Штази посмотрел на него оценивающе и как то жалостно одновременно.

— Ты не слышал эту фамилию?

— Шеф что-то говорил

— Что?!

— Сначала скажи, что ты знаешь

Оба пистолета были у Николая. И это все определяло.

— Полковник Пиотровски. Руководитель управления коммерческого сотрудничества. От него идет разложение…

…

— Он достает все деньги, которые есть в этой стране. Голубой кафель[31]…

…

— Кто достает машины, мебель, одежду — тот здесь может все. Не Хоннекер, а Пиотровски правит страной.

…

— Что про твоего шефа?

…

— Скажи что-нибудь, а то и я перестану говорить.

— Я думаю, что Пиотровски торгует наркотиками.

…

— Это возможно?

— С Пиотровски возможно всё… Наркотики… всё.

— Ты говорил, что кого-то посадили в психушку.

— Моего шефа. Он дал мне команду следить за вами.

— А тот грузовик?

— Какой грузовик?

— Марки ИФА? На дороге, мы едва не погибли. Ваших рук дело?

— Нет, но мы выясняли.

— И что же?

— Грузовика с таким номером нет.

— Вот как?

— Они подделали номер.

— Кто это «они». И зачем им это?