Операция «Антарктида». Битва за Южный полюс

– Молчи и слушай. Я знаю, какой ты осторожный. Знаю, что в скором времени тебе предстоит длительная и очень сложная командировка. Не удивляйся, если в процессе этой командировки ты встретишься со мной… даже если встретишься не единожды. Не удивляйся также, если я буду инициировать знакомство с тобой. Не удивляйся, если на твоих глазах я буду преобразовываться, превращаться в нечто иное, неведомое тебе…

Она взяла собеседника под руку, и что-то хотела еще рассказать таинственное, и, как ему показалось, чертовски любопытное для него, как вдруг Румянцов ощутил, что идущая рядом с ним пожилая женщина светится каким-то особым свечением. И эта ее энергетика, исходящее изнутри свечение, объединили их, стали каналом, по которому каперанг получал информацию прямо с чужого мозга.

Отчетливо осознав это, Румянцов больше не удивлялся; он уже знал многие тайны, ко многим тайнам ему предстояло еще прикоснуться.

– А ты знаешь, – рассказывала Рогнеда Павловна, – что Ева любила не только своего возлюбленного? В один год, когда я в очередной раз приехала в Германию, она с ним вместе приехала в Крым. Они встретились где-то в Магараче: Ева и товарищ Сталин, и провели там бурную ночь. И она забеременела от нашего вождя, забеременела в первый и последний раз. Ее возлюбленный фюрер, оставаясь без нее на целую ночь, знал, с кем она… как знал после, чьего ребенка она носит под сердцем.

Рогнеда Павловна с силой сжала его руку, повернулась к нему лицом.

– Ну, как? Все мои мысли посетили твой мозг?

Невзирая на сгустившуюся темень, каперанг вдруг увидел совершенно другое, незнакомое лицо. И подумал: «А ведь в академии она читала не только риторику. Она читала нас, балбесов! Почему же не научила умению снимать информацию с другого мозга и умению передавать ее в другой мозг?»

Когда они вошли в дом, и он помог Рогнеде Павловне снять пальто, он вновь не узнал ее. Она была все в том же платье, облегавшем ее стройную фигуру, которое она одела перед тем как выехать на дачу. Но он не заметил ни чуть обвисающего от возраста бюста, ни выступавшего животика, ни дряблости рук и шеи… Но более всего его поразило ее лицо. Оно было один к одному к тому лицу, проявленному на фотографиях 30-х годов, которые он видел у нее в квартире. На одной из них, – он отчетливо помнил, – было написано: «1934 год, Зеленый мыс»; где она в закрытом купальнике лежала на берегу, смешливо принимая налетавшую на нее волну. Этот яркий в движении момент и запечатлел фотограф.

Да, это была она, пришедшая из того 1934 года! Перед ним стояла очаровательная, страстная Рогнеда, возникшая из прошлого…

Ночью ему приснился Зеленый мыс и лежавшая в волне прибоя женщина в закрытом купальнике, а рядом с ней мужчина с вьющимися волосами, чье лицо, показавшееся ему знакомым, медленно расплывалось постепенно мутнеющим пятном…

Проснувшись, Румянцов поднялся с постели, прошел в туалетную комнату и принял душ. Услышав, что на кухне кто-то хлопочет, он подумал, что это хозяйка дома. Но там он увидел только личного повара Арсения Алексеевича Архимандритова Серафиму. Она вежливо улыбнулась, поздоровалась, аккуратно присела, еще раз улыбнулась и немного певучим говорком произнесла:

– Иван Михайлович, Арсений Алексеевич в кабинете. Он вас ждет.

Тут же скоренько переодевшись в костюм, и уже минуты через две войдя в кабинет, Румянцов предстал перед боссом.

– Что ж ты так крепко спишь?

– Наверное, потому, что вы предоставили мне двое суток отдыха, и сегодня уже второй день. Отсыпаюсь…

– Хорошо, хорошо, – добродушно махнул рукой Архимандритов. – Скажи спасибо, что хозяйка на тебя не рассердилась – оставил ее вчера в одиночестве и ушел спать.

– Да, нехорошо получилось с моей стороны. Она, надеюсь, сейчас будет.

– Будет, только не здесь. Сейчас, думаю, самолет, в котором она летит, с минуту на минуту приземлится в НьюЙорском аэропорту.

И только теперь, взглянув на часы, Румянцов понял, что с того времени, как он пожелал Рогнеде Павловне «доброй ночи» и ушел спать, прошло не менее 14 часов.

Глава 8

Арсений Алексеевич Архимандритов познакомился с Рогнедой Павловной Чаковской в конце 1926 года по возвращении из многомесячной зарубежной командировки. За несколько лет до того родители Чаковской по секретному заданию партийного руководства посетили несколько стран Европы, в том числе и Великобританию. В 1920-м, когда командировка отца Ниеды, как девочку называли домашние, уже завершалась, произошло невероятное, прямо таки трагическое событие.

В тот далекий год Рогнеде исполнилось 12 лет, но она уже выглядела миниатюрной девушкой с развитой грудью и привлекательными бедрами. В отличие от тела ее беспечный ум полностью соответствовал возрасту.