Оперативный псевдоним

Они пешком преодолели два лестничных пролета. На следующей площадке стоял парный смешанный офицерский караул, на одном лейтенанте была фуражка с васильковым околышем, на другом – с краповым. «Разные ведомства, разные хозяева, труднее сговориться», – отметил Макс, проходя на этаж, который отличался от предыдущего так же, как прекрасное отличается от очень хорошего. Вместо финского пластика «под дуб» – настоящие ореховые панели, вместо обычного паркета – узорчатый цветной, вместо ковровой дорожки – настоящие ковры, в холлах – глубокие кожаные диваны и комфортные солидные кресла, в которых, правда, никто не сидел. Поражали безлюдье и тишина, можно было услышать полет мухи, если бы таковая здесь оказалась, хотя представить это было совершенно невозможно.

Но вдруг из резко распахнувшейся двери в коридор выпал человек в генеральском мундире с перекошенным лицом и отвисшей, мелко трясущейся челюстью. Глубокое рваное дыхание и тихие стоны гулко отдавались под высоким ослепительно белым потолком. Такого же цвета было лицо бедняги, разукрашенное вдобавок багровыми пятнами. Ему явно не хватало воздуха, он сорвал галстук, рванул ворот зеленой рубахи, и маленькие зеленые пуговицы запрыгали по узорчатому паркету. Человек в форме генерал-полковника (назвать его генералом было нельзя, потому что генерал не может иметь такой облик, разве что бывший генерал...) сделал несколько нетвердых шагов, качнулся к стене и, ухватившись за верхний срез ореховых панелей, попытался идти, но это у него плохо получалось. Привычной свиты – орды заместителей, помощников, адъютантов, ординарцев, вестовых рядом не оказалось, наверное, впервые за многие годы. Карданов шагнул было помочь, но Паклин поймал его за рукав. Сам Валентин Владимирович шел с деловито-отстраненным видом, как будто коридор по-прежнему был пустым и тихим.

Очевидно, он воспринимал окружающий мир только таким, каким тот должен быть, не обращая внимания на различные мелочи, делающие должное сущим.

– Он сейчас умрет, – встревоженно сказал Карданов, и голос прозвучал неприлично громко. Губы инструктора досадливо шевельнулись.

– Удивительная незрелость... – расслышал Макс вырвавшийся из души шепот, а в следующую секунду адресованное ему разъяснение, данное обычным, хорошо поставленным голосом. – Не паникуйте. Здесь специально дежурят врачи. Сейчас ему окажут квалифицированную помощь.

Паклин ускорил шаг. Сзади послышался стук упавшего тела. Обернувшись, Макс увидел неподвижно распростертое поперек коридора тело. Но самое удивительное, что к нему действительно спешили две фигуры в белых халатах.

– Не отвлекайтесь, товарищ Карданов! – сухо бросил инструктор.

Они оказались в просторной приемной с двумя секретаршами, молодой и не очень, и крепким парнем типичной внешности комсомольского активиста, скорей всего референтом или порученцем. При виде вошедших он настороженно шевельнулся.

– Виктор Панфилович нас ждет, – как пароль произнес Паклин и беспрепятственно распахнул двустворчатую полированную дверь.

Этот кабинет затмевал все предыдущие, виденные Максом сегодня. Он долго шел к дубовому столу, за которым сидел крупный седовласый мужчина в темно-сером костюме, белой сорочке и голубоватом, с отливом, галстуке.

Очевидно, некоторые вольности одежды допускались только с определенного уровня.

– Идите работайте, – сразу сказал он, отпуская Паклина, и по некоторому замешательству последнего Макс понял, что это отступление от обычного порядка.

– А вы садитесь. – Пачулин указал на кресло, подождал, пока за инструктором закроется дверь, и обратился к посетителю, хотя и строго, но доброжелательно. – В условиях растущего в мире движения коммунистических и рабочих партий, усиливающейся борьбы стран Азии и Африки против империализма и колониализма наши идеологические противники пытаются всеми силами задушить прогрессивные веяния. Мы не можем безразлично наблюдать за этим с позиций невмешательства. Необходимо оказывать помощь коммунистическим лидерам и передовым отрядам угнетенного рабочего класса.

Вы согласны со мной?

– Согласен, – кивнул Карданов. Он уже вообще ничего не понимал. Если бы он всю жизнь выступал против поддержки Прогрессивных мировых сил, то сегодняшние беседы были бы объяснимы. Хотя тогда его переубеждали бы в совсем другом месте и совершенно иными методами.

– Причем эта помощь должна быть не только моральной, но и материальной...

Карданов молчал, ибо не знал, что сказать. Если бы он был богачом, то подумал, что его хотят выставить на крупную сумму и подыскивают благовидный повод. Может, где-то там открылось наследство?

– Мы должны субсидировать лидеров прогрессивных движений, коммунистические газеты, финансировать акции протеста... Ведь эта работа требует очень больших расходов!

Виктор Панфилович перешел на доверительный тон и немного наклонился вперед.

– Знаете, во сколько обходится первомайская демонстрация?

Макс отрицательно покачал головой.

– Нет, не знаю.

Он чувствовал себя дураком.