Опер печального образа

– Купите в бакалейном отделе, – Санчук даже оглянулся по сторонам, возможно, в поисках спасительной собачьей стаи. – Перемешайте эти два компонента, засыпьте смесь в баночку из-под витаминов «Компливит» и носите всегда с собой. Если собаки опять нападут, вы эту смесь им прямо в морду…

Девушка собиралась что-то возразить оперуполномоченному, может, как раз по поводу смеси, но Колю Санчука спасла дворничиха. Современного дворника трудно признать сразу, так как он редко ходит с метлой, но громкий, неприятный голос, коммунальный напор у них остался прежний, знакомый.

– Опять эти псы напали на девчонку! – крикнула она, будто находилась сейчас на крыше девятиэтажного дома, а не в двух шагах. —

Я уже говорила, говорила! Я уже звонила, звонила… Им хоть кол на голове теши. Никаких результатов. Что я, сама буду за две тысячи рублей ловить этих зверюг? Делать мне больше нечего! У меня и так шесть подъездов и три мусоропровода… А я вас узнала. Вы из милиции. К нам в жилконтору приходили на днях. Не нашли еще убийцу?..

– Здравствуйте, – решил поздороваться Корнилов, раз уж их опознали. – Вы вот говорите «опять». Значит, собаки уже нападали на девушку?

– В прошлый раз не нападали, – ответила дворничиха, – в тот раз они одну укусили. Вон из того подъезда девчонка. Да не туда смотрите! Правее, где мешки со строительным мусором валяются. Девчонка, прямо скажу, нехорошая, с парнями, с пивом, с сигаретами. Мне грубит постоянно… Но бог, он шельму метит…

– Стреляй в кусты, бог виноватого сыщет, – подхватил Санчук и тут же зажмурился, как от удара сверху по темечку.

– Не хотите, как хотите, – злорадно заметил Корнилов. – Еще один сотрудник уголовного розыска остался сегодня без спонсорского обеда… И здорово ее покусали?

– Куртку порвали джинсовую. Вот тут, сзади…

Когда дворничиха показала, в каком месте пострадала покусанная, Корнилов и Санчук переглянулись.

– Быть этого не может, – сказал Михаил.

– Версия, как версия, – возразил Санчук. – Не лучше и не хуже других. А вы не подскажете, где у этих собак логово, то есть где они ночуют? – обратился он к дворничихе.

– Да вон, промеж гаражей, – дворничиха по-ленински вытянула руку и убежденно продолжила: – Право на гаражи имеют инвалиды. Инвалиды давно померли, а в гаражах теперь стоят иномарки. Разве это дело? Я уже говорила, говорила. Я уже звонила, звонила. Им хоть кол на голове теши…

Милиционеры направились к незаконным гаражам, а вслед им смотрели еще не отговорившая дворничиха и уже успевшая разочароваться в жизни, по крайней мере на сегодняшний день, девушка с зонтиком и спортивной сумкой.

Гаражи были разные по строительному исполнению, поэтому щели между ними были тоже различны. К внутренней, хорошо скрываемой радости оперативника Санчука ни в один из этих промежутков он пролезть не мог.

– Можешь не надуваться, – проворчал Михаил и боком влез между гаражами. – А у тебя версии насчет голубей не появилось? А то бы ты, пузырь, в небе полетал, а я бы тебя за ниточку подержал.

– А мне жена сказала, что я здорово похудел за последнее время, – донесся до Корнилова голос Санчука. – Говорит, что живота моего что-то не чувствует.

– Так это, может, она похудела? – с понимаем дела предположил Корнилов, который теперь тоже был сведущ в семейных вопросах. – Если бы ты, Санчо, увидел, что народ бросает за гаражи, ты бы на неделю потерял аппетит.

– Этим они выражают протест против социальной несправедливости. Я уже все отбивающее аппетит на своем веку повидал. На меня это уже не действует. Корнилов, зачем ты напомнил мне про аппетит? Он опять мгновенно разыгрался.

– Если бы я мог словами передать запахи, я бы сейчас тебе очень многое сообщил.

– Только труп еще один не вздумай там отыскать. Нам пока с тобой и этих хватит. Ты обращай внимание только на мелкие предметы, Михась, а крупные перешагивай, не глядя.

– Дальше мне не пролезть, я так посмотрю, – донесся до Санчука приглушенный голос сильно стиснутого в груди человека.

– Посмотри, посмотри…

Коля Санчук от нечего делать исполнял странный танец. Он приставил пятку одного ботинка к носку другого и, воображая их одним целым, чем-то вроде скейтборда, стал вращаться, перекатываться, балансировать. Он так увлекся исполнением этих сложных, почти акробатических па, что не заметил, как из-за гаражей показался его напарник.

– Танец нераскрытого «глухаря», – прокомментировал увиденное Корнилов.

В руке он держал мокрую и грязную, но очень яркую тряпку.

– Не узнаешь? – спросил он Санчука.

– Пионерский галстук?

– Лента свидетельская. Красная, с золотыми буквами. Подержи-ка, я пока отряхнусь. Я со спины не очень грязный?

– Точно, это лента Синявиной.

– Судя по запаху и количеству шерсти, лежала она как раз в центре собачьей «малины».