Опер. Девочка на спор (СИ)

У меня между ног раздается мужской стон, а внутрь входят два пальца, надавливая на стенки, растягивая и поглаживая. Снова застонав, выгибаюсь и закатываю глаза, чувствуя, как все тело наливается приятной тяжестью, непроизвольно напрягаются мышцы, усиливая удовольствие.

Все резко заканчивается. Захлебываясь собственными частыми вдохами, пьяно смотрю на улыбающегося майора. Облизнув губы и пальцы, он придавливает меня к матрасу своим весом, жадно впивается в губы и резким рывком наполняет меня своим членом.

— Макс, Макс… — бессвязно повторяю при каждом толчке.

Хриплое дыхание рот в рот. Наши языки переплетаются, ласкают губы друг друга, вновь сталкиваются, тонут то у него во рту, то у меня.

Он поднимает мою ногу к себе на бедро. Упирается ладонями в матрас и делает рывок жестче. Его ресницы красиво дрожат, а взгляд плывет все сильнее.

Еще рывок…

Стон…

Взгляд глаза в глаза …

Дрожь …

— Черт, детка, как ты кончаешь, — выдохнув, Макс резче таранит мое тело. Прикрывает веки и пачкает мои бедра теплой спермой, размазывает ее по коже чувствительной, пульсирующей головкой. Тоже дрожит. — Выходи за меня, — падает сверху и тяжело дышит в губы.

— Это тебе так понравилось? — нервно шучу я.

— Это я так тебя люблю и хочу присвоить, — трется кончиком носа о мою щеку и целует туда же.

— Подумать можно?

— Нель-зя, — медленно ведет языком по моей верхней губе.

— Макс, так нечестно, — чувствую, как его пальцы подбираются к соску.

— Выходи за меня, детка, — повторяет он.

— Хорошо, — улыбаюсь ему.

— Хорошо? — возмущенно поднимает брови. — Эт чё за одолжение, я не понял? — а в глазах прячутся смешинки.

— Да, Марьянин. Да, я выйду за тебя. Так тебе нравится больше? — дразню его.

— Определенно …

И мы снова целуемся до боли в губах, как подростки, спрятавшись с головой под простыню. Если бы не телефонный звонок, все переросло бы во второй акт, но мама…

— Не бери, — требует майор, сминая полушарие груди в своей ладони и теребя сосок.

— Она будет звонить, пока я не возьму, — напоминаю ему.

— Я уже не люблю твоих родственников, — рыкает он, скидывает простыню и поднимается с меня.

Любуюсь красивым голым мужчиной. Своим. Все еще не верится.

А мама звонит, как я и говорила.

— Привет, — улыбаясь Максу, отвечаю ей.

— Ты помнишь про юбилей тёти Вали?

— Мам, как я могу забыть про столь важное событие? — особенно когда мне стабильно об этом напоминают. С сарказмом отвечаю ей, скривив губы под усмешкой Марьянина, бессовестно дразнящего меня своим видом. Его ладонь проходится по эрегированному члену. Шипит, вздыхает и не утруждая себя одеждой, выходит из спальни.

— Ива, ты меня слушаешь? — мама напоминает о себе.

Нет.

— Да-да, мам, я здесь, — произношу вслух.

— Всё, мы вас ждем вместе с Тагиром.

— Ладно, — смеюсь, отнимая мобильник от уха и роняя его на кровать.

Поднимаюсь, выхожу в коридор и с улыбкой слушаю, как в ванной льется вода. Ненормальная. Я обожаю эти детали в своей новой жизни. Мелкие, иногда бытовые, но самые настоящие. Они делают меня счастливой, как и его поцелуй в момент, когда с бедер съезжает полотенце, а с волос капает вода. Наши редкие совместные завтраки. Чаще Макс уезжает, когда я еще сплю.

Вынимаю из шкафа новое белье и то самое платье, купленное в компании Машки. Так ни разу и не одела. Ждала случая. Укладываю волосы, Марьянин поправляет воротник кипенно-белой рубашки с коротким рукавом.

— Я сейчас слюной захлебнусь, — разглядывает меня через отражение в зеркале.

— Розовый, — улыбаюсь ему.

— Наконец-то, — проводит пальцами по открытым участкам спины. — Ну, как? — коварно ухмыляется. — Я достаточно хорош для твоей семьи?

— Ты лучший для меня, остальное не имеет значения, — серьезно отвечаю майору. — На Тагира, правда, не тянешь, — хихикаю.

— Поехали, — Макс звонко шлепает меня по ягодице.

Обуваемся и, наказав Тагги стеречь наше жилище, спускаемся к машине.

Тётя Валя решила отметить свой праздник с размахом и позвала человек пятьдесят в открытое летнее кафе. Я никого из этих людей не знаю. Честно говоря, у меня складывается впечатление, что они между собой тоже не очень знакомы, но решили не отказывать себе в удовольствии развеяться за чужой счет.

От вида нас с Максом у тёти Вали приоткрывается рот. Я лениво веду взглядом по гостям, все еще внутренне млея от нашего горячего утра и того, что я под надежной защитой Марьянина.

— Ивушка, — раскрыв руки для объятий ко мне спешит мама. — Привет, моя хорошая, — обнимает. — Какая ты красивая сегодня. А это? — отстранившись от меня, внимательно смотрит на Макса.

— Тагир, — его дежурная улыбка походит на оскал.

Мама хмурится, протягивает ему руку. Майор пожимает ее пальцы. К нам спешит тётя Валя и, толкнув маму бедром, занимает ее место.

— Тот самый Тагир, значит? Все же соизволили прекратить прятаться? — хмыкает она.

— Бросил спасать мир ради вашего юбилея. Поздравляю, — вручает ей охапку алых роз.

В его руке они смотрелись невинным букетом, а тётя Валя под их тяжестью слегка пригибается.