Опавшие листья

«Помните ли вы, что я говорила вам, когда вы уезжали из Тадмора? Я говорила: успокойтесь, Амелиус, это не конец. То же самое повторяю и теперь. Вы вернетесь ко мне?

Я напоминаю вам об этом, друг мой, и адресую свое послание к стряпчему, имя которого я запомнила, когда его письмо к вам публично читали в общей комнате. Раз или два в году я буду напоминать вам о моих прощальных словах, наступит время, когда вы меня поблагодарите за это.

А пока моими письмами зажигайте свою трубку, их не для чего оставлять. Если я сколько-нибудь утешу вас и примирю вас с жизнью, много лет спустя, когда вы, мой Амелиус, станете, может быть, таким же опавшим листом, как я, то я жила и страдала не даром. Мои последние дни на земле будут счастливейшими днями в моей жизни.

Вы, пожалуйста, не отвечайте на эти строки, а также и на последующие, если вы будете счастливы и довольны. С этой стороной вашей жизни я не могу иметь никакого отношения. Вы найдете друзей, где бы вы ни были, в особенности между женщинами. Ваша благородная натура ясно отражается на вашем лице, ваша мужественная нежность и доброта звучат в каждой ноте вашего голоса, нас, бедных женщин, привлекает к вам такая притягательная сила, против которой мы не в состоянии устоять. Не полюбили ли вы уже какую-нибудь молодую, красивую англичанку? О, будьте осторожны и осмотрительны! Прежде чем отдадите ей сердце, убедитесь, достойна ли она того! Так много женщин обманчивых и бессердечных. Одни будут уверять, что вы приобрели их любовь, между тем как вы только польстили их тщеславию, другие, слабые создания, увлекаются интересом и поддаются дурным советам, когда вас нет с ними. Берегитесь, друг мой, берегитесь!

Я живу у сестры, в Нью-Йорке. Дни и недели проходят спокойно, вы живете в моих мыслях и молитвах. Мне не на что пожаловаться. Я жду и надеюсь. Когда кончится срок моего изгнания из Общины, я снова отправлюсь в Тадмор, и там вы найдете меня, Амелиус. Я первая приветствую вас, когда ваш дух изнеможет под бременем жизни и ваше сердце снова обратится к друзьям вашей юности. Прощайте, мой дорогой, прощайте».

Амелиус положил в сторону письмо, растроганный и опечаленный безыскусственной преданностью, в нем выражавшейся. Он испытал какое-то неприятное удивление, прочитав строки, в которых намекалось на любовь его к молодой, красивой англичанке. Здесь (по совершенно различным побуждениям) повторялось предостережение мистрис Фарнеби другой женщиной с другого конца света! Это было странное совпадение. После минутного размышления он обратился к третьему письму. Ему было тяжело, душа его нуждалась в облегчении.