Опасный поцелуй

Для начала нужно понять, где она находится, и осмотреться. Как же ей стянуть с глаз эту чертову повязку? Веревки, которыми была привязана Велвет, позволяли слегка упереться пятками и немного согнуть ноги в коленях. Она сделала это, а затем прижалась затылком к простыням. Она почувствовала узел в том месте, где повязка собралась в складки, и попыталась сползти немного вниз, стараясь сдвинуть ее о подушку. Потом она опять поднялась вверх и снова опустилась, повторив движение несколько раз; постепенно узел передвинулся ближе к ее щекам.

После нескольких минут настойчивых попыток она смогла приподнять ткань вверх настолько, что открылся один глаз. Это было все, на что она осмелилась.

В комнате царил полумрак; слабый свет исходил от единственной небольшой лампы, стоявшей у ее ног. Абажур с изображенными на нем танцующими цирковыми слонами показался ей вульгарным. Такую лампу можно обнаружить в какой-нибудь детской комнате.

Велвет удалось рассмотреть, что в помещении не было окон; точнее, места, где раньше были окна, теперь были аккуратно забиты листами фанеры, выкрашенными черной краской. Со стен свисали лоскуты, отклеившихся грязных обоев, на которых были нарисованы скачущие ковбои из мультиков, размахивающие своими лассо, и дикие пони, брыкающиеся в загонах, – идиллическая версия Дикого Запада образца 50-х годов. Детская комната, всеми забытая и брошенная.

Велвет повернула голову, чтобы понять, как ее привязали: все тело было опутано тонкой желтой веревкой, напоминающей те, которые она видела на лодках у пристани; запястья и лодыжки были связаны веревкой из более мягкого материала.

Кровать, на которой она лежала, была металлическая – старая двуспальная конструкция. Скривившись, Велвет вспомнила, как громко скрипели ее пружины.

Но кровать эта состояла из металлических деталей. А металл – это острые края, которые могут разрезать веревку. Ну да, а сама я – как тот ненормальный Гудини. [23]Он снова потянулась, стараясь освободить хотя бы одну руку или одну ногу. Веревка только еще сильнее впилась в ее тело. Никакого ослабления или облегчения.

Велвет снова заплакала, ненавидя резиновый вкус кляпа во рту.

Тогда поговори с ним, чтобы он сам отпустил тебя.

Она заставила себя не рыдать и высморкалась, чтобы не перекрывать доступ воздуха.

Как ей заставить работать эту часть своего заклинания?

Она вдруг услышала свой собственный голос, когда препиралась с Уитом во дворе его дома: «Я нахожусь выше любого мужчины, который покупает мои кассеты».

Велвет понимала: Уит считает, что она унижает себя, занимаясь порнокино, но это… это было унижением ее мечты. Велвет могла поспорить, что она действительно намного лучше тех мужчин, которые пробираются в магазины для взрослых под покровом ночи, в спешке платят наличными за прокат ее фильмов, анонимно заказывают их через интернет, уединяются в темной комнате и смотрят на мужчин и женщин, которых она привлекает для участия в решении шарад плотской любви.

Велвет понимала, что именно заводит ее аудиторию.

Кори же явно заводился от ощущениявласти и возможности контролировать ситуацию. И конечно, жестокости. Причиненная ей боль была лишь подготовкой, прелюдией для него. Его оргазмом станет ее смерть.

Поэтому ей нужно замедлить это сумасшествие, ловко вырвать у него рычаги управления. Ее попытки заставить этого урода увидеть в ней человека закончились провалом. Он так и будет звать ее не по имени, а тем единственным словом, которое служило ему для выражения ласки и от которого ее бросало в дрожь. Крошка…

Ей, видимо, придется подстроиться под него и сделать то, чего он добивался, – превратиться в некий объект, существующий только для того, чтобы удовлетворять его похоть.

Но в такой объект, который найдет в себе силы прибить ублюдка. Насмерть!

Велвет сделала глубокий вдох.

– Пошел ты, Кори, – тихо прошептала она.

Теперь она была готова.

Глава 36

Худощавый ловец креветок, обычно ворчливый вьетнамец по имени Нгуен Мин, вел себя необычайно тихо, что можно было понять, учитывая его страшный улов. В его нелегально расставленные сети попались расчлененные останки Хезер Фаррел. Труп, выпотрошенный и изрезанный, недавно увезли для проведения экспертизы.

– Я уже сейчас могу назвать причину смерти. Это какой-то сумасшедший псих, – сказал Клаудии водитель из морга, когда они с напарником в ярком свете ртутных фонарей в порту грузили пакет с телом девушки в свою машину. От одного только взгляда на то, что осталось от Хезер, Клаудию начало тошнить, и она вырвала, перегнувшись через перила пирса, на серовато-зеленые воды бухты. Ей еще никогда не приходилось видеть такой жестокой мясницкой работы.