Опасный лаборант

– У вас нет выбора, – вежливо возразил капитан, а Полуэктов перевёл с изрядным злорадством. – Либо вы соглашаетесь и подписываете документ о сотрудничестве, либо вам придётся сидеть на берегу до второго пришествия. Периодически вас будут выселять из гостиницы и придётся переезжать в другую. Это тоже я смогу устроить.

«А ведь он сумеет, – поверил Денис, заглянув в доброжелательные глаза капитана Алмейды. – Была не была! Подводить коллектив нельзя. Соглашусь, а в море разберёмся. Предупрежу Арину, пошлю капитана подальше или действительно сойду на берег в Испании. Главное, вернуться на борт «.

– Делать нечего, – лаборант тяжело вздохнул и покосился на Полуэктова. – Надо так надо.

Муромцев настрочил заявление, которое продиктовал ему Полуэктов. Подписался на каком-то бланке, распечатанном на принтере Алмейдой. Капитан вручил ему загранпаспорт, но на прощание руки не подал.

– Я знал, что ты согласишься, – заявил Полуэктов, когда открывал перед Денисом дверь. – Вы там все привыкли стучать друг на друга, – и закончил, гордый своей догадливостью: – Потому что живёте в стране уголовников!

Глава 5

Прогретая солнцем палуба качалась под ногами. «Морская лисица» шла под парусом, делая семь узлов. Кака стоял у штурвала, глядел на репитер гирокомпаса, придерживаясь курса на границе полного и крутого бакштага. Матрос Миксер стоял у лебёдки, флегматично помаргивая красноватыми глазками, готовый по команде рулевого выполнить поворот. Стаксель, вынесенный на правый борт, наполнился ветром. «Морская лисица» зарылась в волну. Муромцева обдало брызгами.

Придерживаясь за леер, Денис пробежал по мокрым доскам, спрыгнул в кокпит, где научные сотрудники раскладывали только что промытую планктонную сеть. Последняя представляла собой латунный обруч диаметром тридцать сантиметров, на который был натянут длинный конусный мешок из капроновой сетки со стальным стаканчиком на конце. Сетка имела крупную ячею и предназначалась для качественного анализа мезопланктона, чтобы получить представление, какая мелюзга плавает на пути следования. Для количественного анализа, лова мелкой сетью и подсчёта микроскопических организмов ни времени, ни людей у отряда не было.

– Запасайте вёдра, – пробормотал Казаков, укладывая в бухту страховочный шнур.

– И да поможет нам Дагон, – лаборант расставил на рундуке чистые контейнеры.

За время, проведённое на борту, он пристрастился в тихую погоду пользоваться форлюком. Пробегать по палубе оказалось быстрее и удобнее, чем протискиваться из форпика через вечно забитую кают-компанию, стараясь с кем-нибудь разминуться. Загруженная под завязку «Морская лисица» представляла собой резкий контраст с российскими научно-исследовательскими судами, где были стальные переборки, крашенные белой краской, безжизненный свет диодных ламп; если выберешься ночью в гальюн, складывалось впечатление, что идёшь по кораблю-призраку под размеренный стук машины прямиком в бездну. Совсем не то оказалось на «Морской лисице». Теснота, скученность, обшарпанный пластик и дерево, скрип снастей, журчание бегущей вдоль борта воды, от которой отделяла ощутимо тонкая обшивка, храп команды и запахи с камбуза доставляли неимоверно. Муромцеву они были по душе. В биологическом кружке Денис привык получать удовольствие от экспедиций ещё на этапе сборов в дорогу, и это путешествие в тропики приносило радости не меньше, чем в детстве.

Как только отчалили и яхта на моторе вышла за молы, напряжение дня и допроса в полицейском участке спало с плеч. Зато началась качка. «Морская лисица» была лёгкой, болтало её хорошо. Пришлось побегать к леерам и покормить рыбок, но с морской болезнью лаборант справился за сутки. А когда Денис проснулся следующим утром, он выбрался на палубу, увидел вокруг безбрежное синее море, поймал лицом ветер, вдохнул свежий солёный воздух, к нему пришло древнее спокойствие и какое-то безразличие к оставшимся на земле косякам и бедам. Стоявший у руля кучерявый мужик подмигнул ему и крикнул из рубки что-то дерзкое на непонятном языке. Из камбуза вышел Ганс и выплеснул помои в кильватерный след.

Лаборант Муромцев ощутил себя другим человеком. Он расхохотался и крикнул курчавому рулевому: «Привет!», а тот ответил: «Салют!». Ганс быстро обернулся, не ждал выкрика в спину. Коротко сказал: «Гутен морген» (при этом его лицо сделалось похоже на мордочку дрессированной крысы) и вернулся к стряпне.