Опасные леди

Какое, однако, наслаждение лечь в постель, да еще в такую, подумала Эбби, проскальзывая под кисейный полог кровати. И еще она подумала, что Джессика, вероятно, не только продаст Уильяму свою идею, но и завладеет его сердцем, на что, правда, вряд ли ответит взаимностью. Трудность, пожалуй, заключалась в том, что Джесс страшно невезучая, вечно с ней происходит что-нибудь такое, чего она никак не планировала. Ох, ну ладно, как бы там ни было, Джесс здесь сейчас нет. И завтра она, Эбби, а не Джесс, должна предстать перед Уильямом Уэббером. Если она сумеет хорошенько собраться с мыслями и все сделает правильно, то справится с поручением гораздо лучше, чем если бы Джесс сама продавала свою идею.

Хотелось бы, конечно, получше понимать сущность возни отца и сестры со всеми этими компьютерными штучками. Но может быть, когда она встретится с УУ, ей не придется делать ничего такого, что выдало бы ее невежество в этой области. Пусть он берет пакет и смотрит все, что ему нужно, ей даже присутствовать при этом не обязательно… В конце концов, ему важно решить, будет он покупать новую идею или нет, а не выяснять степень компьютерной грамотности Джессики Лемберт.

Нет, довольно, прочь все эти мысли.! Она. слишком устала даже для того, чтобы тревожиться.

Несколько минут спустя, задремав, она услышала какое-то движение и открыла глаза. Возле кровати стоял Оливер, держа серебряный поднос с чашкой шоколада и тарелкой с бисквитами. Теперь надо хорошенько поразмыслить о нем, сонно подумала Эбби, выглянула из-за полога и томно улыбнулась, когда он присел на край кровати.

– Вы так прекрасны во сне, – нежно проговорил он и, почувствовав прилив теплого чувства, договорил: – Жаль, что в такой невзрачной рубашонке.

Но она совсем не обиделась. Он так широко улыбнулся, что стало понятно: он лишь поддразнивает ее.

Она натянула простыню до самого подбородка.

– Откуда ж мне было знать, что придется ночевать на столь изысканно-романтическом ложе. – И она рассмеялась, беря с подноса, стоящего у него на коленях, чашку с шоколадом.

Оливер осмотрел кровать и задумчиво проговорил:

– Вот уж никогда не подумал бы, что эту кровать можно назвать романтическим ложем.

Эбби пожалела о своих словах. Подумает еще, что она ждет от него чего-то сверх того, что он уже сегодня для нее сделал. А ей действительно достаточно того, что он выразил свое уважение и позаботился о ее устройстве на ночь. Достаточно того, что он выказал весьма теплые чувства к ней. Она потягивала шоколад, а он, выйдя из рассеянности, снова обратил на нее взгляд. И от этого взгляда frisson[6] пробежал по ее спине.

Она не сомневалась, что между ними возникло определенное доверие, но иногда он смотрел на нее так странно, что она начинала сомневаться во всем. Она первая отвела взгляд, опустила свои пушистые ресницы и всмотрелась в чашку с шоколадом.

Он резко встал, наклонился, поцеловал ее в лоб, пожелал спокойной ночи и, не успела Эбби перевести дыхание, чтобы ответить, покинул спальню.

Эбби вздохнула, допила шоколад и опустилась в подушки романтического ложа, вспомнив одну фразу, часто повторяемую Джессикой: этот нелепый старый мир. Да, вот именно! Влюбиться в красавчика-шофера, с которым познакомилась только накануне вечером! Вместо номера парижского отеля оказаться в Кенте, в доме незнакомого человека. А сама она не Эбигейл Лемберт, она – Джессика. Бред какой-то!.. Завтра, возможно, сбудется все то хорошее, что обещал ей Оливер, но завтра ее может поджидать другое бедствие – возвращение Уильяма Уэббера домой. «Да уж, нелепый старый мир», – пробормотала она и провалилась в глубокий сон.

Оливер Уэббер приготовил себе тройной скотч и уселся в гостиной, чтобы выпить его в одиночестве. Что, черт побери, с ним происходит? Подогревает молоко, готовит горячее питье для опасной леди, которая совершенно выбивает его из равновесия. Он смущается, не может ни слова вымолвить, а душа его так и рвется к ней. Еще это дурацкое романтическое ложе! Это его доконало. Кровать как кровать, ради всего святого, что в ней такого романтического? Сколько в ней перебывало его подружек, и ни одна из них не называла этот станок ложем, да еще романтическим. Женщины в его жизни никогда прежде не были проблемой, брать их и оставлять – это часть его жизненной философии.

А сейчас он сидит здесь, выскочив от мисс Femme Fatale[7] с таким сердцебиением, что до сих пор не может прийти в себя. Но он не должен упустить ее. Да, она, видимо, достаточно опытна в торговых сделках, порхает по всему миру, убийственно даровита и может основательно и до конца разрушить все планы фирмы «Уэббер Софтвер»[8]. Но как она, несмотря ни на что, совершенна и восхитительна! Нахалка – да, но держится с такой невинностью, кажется такой неиспорченной, что это его просто околдовало.