Опасность предельного уровня

Сохно прислушался. Лай или недовольное ворчание собак сопровождали его на трети пути. Но сейчас собаку слышно не было. И потому он совершенно бесшумно ухватился за верх высокого забора, подпрыгнул и быстро оказался наверху. Спрыгивать в чужой двор он сразу не стал. Мало ли какой у собаки может оказаться характер. Самые угрюмые псы всегда неразговорчивы и лают только по необходимости. Но здесь даже по необходимости никто не залаял. А некоторые люди вообще собак не любят не только в доме, но и во дворе, точно так же, как иные предпочитают собаку держать не во дворе, а в доме.

Сохно сделал три шага по забору, балансируя на манер циркового акробата, потом легко спрыгнул в сад и добрался до угла. Там как раз росла большая яблоня, свисающая ветвями через забор на улицу и дающая густую тень. Долго не думая, подполковник забрался по стволу и посмотрел через забор. Там притаились четверо. Вернее, трое притаились, готовые резко выскочить из-за угла, когда ночной пешеход приблизится. А четвертый сидел на тротуаре и перематывал ногу портянкой, чтобы надеть громадный для него башмак. Оружие Сохно увидел только у последнего, у сидящего. Автомат стоял, прислоненный к забору. Двое были вооружены палками, четвертый ножом. По фигурам нетрудно было определить, что это юнцы, не достигшие еще мужской крепости тела, и потому Сохно даже пистолет доставать не стал. Он так же бесшумно, как забирался на забор, перепрыгнул через него. Только тот, что переобувался, и увидел подполковника, но испуг сковал искривленный рот. Трое других на углу насторожились и слабый звук приземления приняли, наверное, за какое-то неудачное движение своего вооруженного товарища. Но тот вооруженным оставался недолго. Только один удар ноги, и автомат отлетел на несколько шагов, прежде чем до него дотянулась рука подростка.

– Глупо носить обувь на размер больше, чем ты сможешь съесть, сынок, – сказал Сохно и тут же ударил сидящего ногой в горло.

Оставшаяся троица резко обернулась.

– Вы хотели меня что-то спросить, мальчики? – миролюбиво поинтересовался подполковник. – Боюсь, я вам плохой помощник, поскольку плохо знаю город...

Он даже боевую стойку не принял. Стоял перед ними расслабленный, с опущенными руками. Парни, похоже, не умели разговаривать по-русски и не поняли его. А расслабленная поза ввела их в искушение.

Ближний попытался ударить палкой наотмашь. Но слишком широко размахивался, чуть не огрев при этом по плечу своего товарища. Сохно просто на полшага отступил, и тяжелая палка просвистела у него перед грудью. Сам неудачливый боец в удар вложил больше сил, чем у него было, и «провалился», оказавшись перед подполковником в неудобном согнутом положении. Сохно дал ему выпрямиться и только после этого коротко и быстро ткнул напряженными кончиками пальцев в солнечное сплетение. Парень упал под ноги, звука не издав.

Двое других говорили что-то по-чеченски. Должно быть, ругались, потому что сквозь чеченские слова проскальзывал русский мат. Все националы, разговаривая на своем языке, ругаться предпочитают по-русски.

Противники стали расходиться, чтобы напасть с двух сторон. Один уже палку поднял, второй нож перед собой выставил. И так неумело это сделал, что Сохно выбрал именно его. Все происходило быстро и без напряжения, свойственного обычной уличной драке. Подполковник показал движение влево, и тут же быстро скользнул, а не шагнул вправо, захватив запястье руки с ножом. При этом хорошо видел, что палка в руках второго уже начала движение. Но запястье вывернуть очень легко, и при этом сам человек выворачивается, чтобы избежать стремительно накатывающейся боли. Таким образом, развернув противника, Сохно подставил под удар палкой именно его голову. Нож выпал на тротуар, парень упал на колени и за голову схватился – видимо, удар прошел вскользь. И даже в темноте видно было, как много крови потекло.

Не дожидаясь, пока палка поднимется во второй раз, и пользуясь обескураженностью противника, Сохно шагнул вперед и нанес три быстрых коротких удара – в печень, в солнечное сплетение и в область сердца. Парень рухнул к ногам без дыхания.