Опасное положение

Я терла, терла и терла, как будто пыталась сбросить кожу, а вместе с ней и свои злоключения. Или они уже впечатались в мою ДНК? Может, когда-нибудь ее примут на суде как доказательство против Зеда и его команды. Клетки моей мертвой кожи, рассеянные по крошечной раковине в маленькой камере большущей тюрьмы.

Мне не хватало мыла, мягкой пены, бодрящего запаха чистоты. Но я продолжала тереть, медленно поливая оставшейся водой голову и тонкие пряди недлинных волос. Напоследок я ополоснула шею, закатала рукава комбинезона и омыла руки. В итоге мокрым или забрызганным оказалось все: я сама, мой комбинезон и шлакоблочные стены. Но я чувствовала себя лучше. Готовой к предстоящему. Насколько это было возможно.

– А я? – спросила Эшлин.

Она проснулась и глядела на меня со своего места.

Без всяких слов я снова начала набирать воду.

– Для спасателей прихорашиваетесь? – протянул Джастин с пола.

– Красота обезоруживает, – сказала я, передав дочери кувшин.

* * *

Медленное течение утренних часов безжалостно действовало на нервы. Пока я выхаживала между нарами, волосы высохли. Комбинезон – тоже. Не сказать, чтобы теперь я была чистая… По крайней мере, не такая грязная.

Джастин быстро освежил над раковиной опухшее лицо и коротко стриженную голову. Потом заглянул в общий зал. Там по-прежнему было тихо, только чуть слышно гудели люминесцентные лампы. Джастин немного поотжимался, покачал пресс и принялся подтягиваться, держась за верхние нары.

Эшлин смотрела на нас, как на сумасшедших. Она свернулась калачиком у себя в уголке и наблюдала с безопасного расстояния, словно кошка: полурасслабленная и готовая при первой опасности зашипеть или полоснуть когтями.

Я заставила дочь попить, так как она все еще восстанавливалась после вчерашнего выкидыша. Жалко, что у нас не было еды. Я проголодалась и по камере ходила под урчание желудка. Как иронично: ко мне вернулся аппетит именно в тот день, когда нас перестали кормить.

Хотели, чтобы мы ослабли, устали и потеряли уверенность? Опять психологические штучки Зеда. С таким успехом мы к трем часам согласимся сделать все, что угодно, за хлебную крошку.

Или что-то случилось? Наши тюремщики заболели или как-то пострадали? Не могли же они нас бросить? Уехать, исчезнуть? Никто не знает, что мы тут. Мы сдохнем, как забытые животные в клетке. Конечно, первые дни протянем на воде… Но после второй недели без еды…

Вдруг послышался незнакомый звук. Щелчок, гудящие лампы моргнули и, умолкнув, погасли. Ослепительно-белая камера окрасилась оттенками серого. Свет сочился только из щели окна. Общий зал погрузился в полумрак. Как театр, где внезапно потухли софиты.

– Отключают питание, – тихо сказал Джастин.

Я поняла, что происходит. Зед и его команда готовились покинуть тюрьму. Закончить операцию и скрыться.

Который час? Я никак не могла сообразить по солнцу.

Срок близился. Три пополудни.

Расчетный час.

Я забралась на нары к Эшлин и взяла ее за руку.

Через секунду к нам присоединился Джастин. Мы сидели, держась друг за друга, и ждали, что произойдет дальше.

* * *

Тесса открыла глаза в пять тридцать. В спальне было темно. Она проспала от силы три-четыре часа и не могла понять, что ее разбудило. Бесшумно открылась дверь, и на пороге появилась бледная фигурка Софи.

Дочь вошла очень тихо. Тесса даже засомневалась, что та в сознании. У Софи бывали проявления лунатизма. У Тессы тоже. Только она не ходила, а кричала во сне.

Софи приблизилась к краю постели. Ее широко открытые глаза были сосредоточенны.

– Мам?

– Да?

– Ты нашла пропавшую семью?

– Нет пока, – ответила Тесса и распахнула одеяло.

Софи забралась к ней.

– Ты проверила темные, холодные места?

– Некоторые.

– А в горах? Все дома в горах посмотрела?

– Завтра… То есть уже сегодня… Поедем на север. Посмотрим еще.

– Не забудь печенье.

– Конечно.

– Ты нужна этой девочке, – сказала Софи, прильнув к матери.

Тесса задумалась. Ее дочь отождествляла себя с жертвой. Учитывая возможный исход дела… Лучше было бы перестраховаться и поумерить ее ожидания. Хотя разве это было возможно в их случае?

– Твое исчезновение было самым страшным кошмаром моей жизни, Софи, – наконец сказала она. – Когда я вернулась с работы, а тебя не оказалось дома, мне стало плохо. Как будто в живот ударили.

– Я не хотела уходить. Меня заставили.

– Конечно. Я знала, что сама ты никогда не уйдешь от меня. И надеюсь, ты знаешь, что сама я никогда тебя не отпущу.

– Я и тогда знала, мам. И еще знала, что ты придешь за мной, а их накажешь.

Тесса обняла дочь за худенькие плечи.

– Нам повезло, Софи. Мы поддерживали друг друга. Поэтому и повезло.

– И миссис Эннис.

– И миссис Эннис.

– И Гертруде.

Софи имела в виду свою куклу, которой аккуратно пришили потерянный глаз.

– Я хочу, чтобы этой семье тоже повезло, Софи. И изо всех сил постараюсь им помочь. На самом деле там целая команда детективов, и все стараются помочь. Но без чуточки везения нам не обойтись.

– Темные, холодные места.

– Помню.

– Печенье.

– Обязательно.

– И пистолет.

– Да.

– А потом возвращайся домой. Я скучаю по тебе. Сильно-пресильно.

* * *