Опасное положение

Между тем у меня возобновились дрожь и головная боль, перемежаемые мучительными спазмами желудка. Выматывающее чувство усталости тоже вернулось. Похоже, таблетки, которые Радар принес ночью, переставали действовать, уступая место ломке.

Я могла бы признаться Джастину. Объяснить, что меня утешало последние месяцы. Какой «замечательной» супругой и матерью я оказалась.

Но опять же, тот, кто начинает диалог, по определению сдает позиции.

Поэтому я прикусила язык.

Ощущение времени притупилось. За окном светило солнце. Внутри не гасли люминесцентные лампы. Утро… Раннее, позднее?

Наконец мы услышали шаги. Ровные и спокойные. Я непроизвольно затаила дыхание и сжала кулаки. Эшлин сгруппировалась в полуприседе на дальнем конце своих нар…

Стальная дверь распахнулась. На пороге стояли Зед и Радар.

– Завтрак, – твердо объявил Зед.

Одно-единственное слово.

Я поняла, что победа за нами.

* * *

В соответствии с протоколом Джастина выпустили первым, предварительно связав ему руки. Зед встал рядом с ним, а Радар занялся мной. Он вошел и, загородив спиной дверь – а заодно и камеру наблюдения, – положил мне на ладонь две таблетки.

Никто не сказал ни слова. Я мельком глянула на белые кружочки с цифровой гравировкой и без вопросов проглотила оба. Это заняло доли секунды. Потом он стянул мне запястья хомутом, отправил к мужу в общий зал и вернулся уже с Эшлин. Теперь, когда все были в сборе, Зед двинулся вперед, держа Джастина за локоть. Шагах в пяти сзади Радар конвоировал нас с дочерью.

Мы не сопротивлялись и вели себя как три образцовых заложника, которые за долгую ночь выучили свой урок.

Наши тюремщики успели принять душ. Волосы Радара еще не высохли. Он переоделся в свежие мешковатые джинсы и синюю фланелевую рубашку. На его начальнике был новый черный камуфляж. Вдыхая собственную вонь, я едва сдерживала злость.

На кухне нам освободили руки и опять приказали готовить. Я быстро осмотрела кладовку и огромную холодильную камеру. Запасов не прибыло. С другой стороны, у кого было время ими заниматься? Но я успокоилась. Отсутствие нового провианта говорило об ограниченном сроке. Зед и его команда не собирались держать нас вечно – всего лишь долго.

Я вытащила из холодильника сливочное масло, бекон и яйца, захватила кое-что в кладовке. Меню приходилось составлять на ходу, но с моим опытом это труда не составляло.

Джастину я поручила подрумянить бекон и приготовить яичницу-болтунью. Эшлин уже знала, что сервировка на ней. Нужно использовать что угодно, лишь бы создать впечатление настоящего обеденного стола. Я тем временем колдовала над домашними булочками с корицей.

Зед вышел, оставив Радара одного. Наш юный тюремщик уселся за одну из стальных стоек, сосредоточившись на Джастине. Муж, с наполовину избитым лицом и заплывшим правым глазом, дежурил у шипящей сковородки.

Я посыпала мукой рабочую поверхность и стала вымешивать тесто. Раскатала пласт длинным тонким прямоугольником, смазала маслом, щедро посыпала белым и коричневым сахаром, корицей, затем свернула рулетом и нарезала кусочками толщиной в два пальца. Концы выглядели неровными и некрасивыми. Я молча отделила их и протянула один Эшлин – ее любимая часть пекарного процесса, – а другой Радару.

Он сунул кусок теста в рот, даже не взглянув на меня. Вот так просто.

Иногда в переговорах тяжелая артиллерия ни к чему. Достаточно мелочей, настолько незаметных, что противник даже не видит твоих ходов. А потом раз – и ты уже в дамках.

Я испекла булочек двадцать. Специально рассчитала на здоровяков Зеда и Мика. Кроме того, одна домашняя булочка с корицей – это удовольствие, а три-четыре – уже сытая расслабленность, если не сахарная кома.

Бездрожжевое тесто выходило тонким и слоистым. Эшлин его обожала. Рецепт я придумала двенадцать лет назад специально для нее, чтобы она не ждала часами домашней выпечки. Без дрожжей время сокращалось вдвое, а вкус нисколько не страдал. Наше фирменное семейное блюдо. И сегодня мы поделимся им с нашими похитителями.

Пока кухня наполнялась теплым запахом корицы и карамелизующегося сахара, я проверила работу Эшлин. Дочь всегда была выдумщицей, и ее последнее произведение меня не разочаровало.

На металлическом столе, разбавляя стерильную тюремную белизну, лежали шесть красных подносов. На каждой из импровизированных подложек стояли две белые пластиковые тарелки: обеденная, а сверху – небольшая салатная, с инициалом, выведенным яркой приправой. Буква «З» из ярко-красного кетчупа была самой заметной. Инициал Радара дочь написала желтой горчицей, а «М» – зеленым релишем [4].

Мы с улыбкой переглянулись. Эшлин ненавидела релиш.

В центре стола красовалась стеклянная миска с разноцветными слоями чечевицы и замысловатой композицией из трех яиц, венчика и завитка бекона, украденного из папиной сковородки. Натюрморт дополняли пластиковые стаканы, столовые приборы и свернутые салфетки. В целом смотрелось по-простецки, но очаровательно. Частичка дома.

Звякнул таймер духовки. Булочки были готовы. Джастин выложил яичницу с беконом на блюдо, и мы подали завтрак на стол. Вот и всё. Шоу началось.