Опасное положение

– Пригнись, – твердо сказала она.

Я послушалась. Эшлин замахнулась отцовской клюшкой для гольфа. В последнюю секунду Мик с ревом обернулся. Удар пришелся ему в плечо. Взвыв от боли, мерзавец вырвал клюшку из дрожащих рук дочери и занес над головой. Я бросилась на него и обхватила за колени. Он пошатнулся на ступеньке, выронил клюшку и вцепился в перила.

Мы с Эшлин опять рванули. Но не к парадной двери – слишком много возни с замками. Мы устремились в кухню. Какой-то первобытный инстинкт повел нас в помещение, забитое подручным оружием.

Я где-то читала, что женщине ни в коем случае нельзя хвататься за нож. Мужчина с легкостью отберет его и пустит в ход против нее же. Лучше взять пресловутую чугунную сковородку. Чтобы огреть ею по голове, особых навыков не нужно. Мне такая досталась от матери. Я распахнула нижний шкафчик и начала нервно разгребать посуду.

Эшлин вскрикнула.

Она притормозила у обеденного стола, выдернула из кучи вещей мою сумку и запустила ею в Мика. Он ловко увернулся и схватил Эшлин за край футболки. Не собираясь уступать без боя, дочь из всех сил завизжала и замолотила локтями и босыми ногами.

Мик наслаждался каждой секундой.

Я нащупала тяжелую сковороду, вцепилась в ручку и медленно выпрямилась перед врагом.

Мик прошелся взглядом по моему обнаженному телу, отшвырнул Эшлин к столу, как мешок с мусором, и двинул вперед.

– Молодец, соображаешь, – протянул он. – Я люблю, когда сопротивляются.

Дочь ударилась головой о гранит, обмякла и сползла на пол.

Не смотреть. Не отвлекаться. Один враг. Единственный шанс сделать все правильно.

Мик кинулся ко мне.

Слишком резко, слишком быстро, подумала я. Мик сделал обманное движение влево. Вместо того чтобы махнуть сковородой, я бросилась вправо и пулей выскочила из кухни в гостиную. Переверну лампу или еще что-нибудь. В окно будет видно. Может, проезжающий полицейский поймет и остановится, чтобы проверить.

Мик постоянно двигался. Шаг вправо, шаг влево, прогиб, выпад. Бесконечная смена маневров запутала. Вверх, вниз, вправо, влево. Я держала сковороду перед собой, готовая ко всему. Он низко нырнул, схватил меня за талию и повалил на пол.

Падение было тяжелым, но я не отпустила своего оружия и заколотила мерзавца по голове. Теперь он использовал мой же прием: прижался ко мне вплотную. Я не могла шандарахнуть его со всей силы и осып'aла слабыми ударами. Уткнувшись лицом мне в грудь, он давился от смеха.

– Вот так, да, бей, бей!

Было бесполезно тягаться с этим специально подготовленным верзилой. Мои отчаянные усилия только забавляли его.

Внезапно он сжал мне правое запястье так, что чуть кости не хрустнули. Я вскрикнула. Чугунная сковородка оказалась на полу.

Вот и всё.

Мик встал и за плечи подтянул меня наверх. Его карие глаза были такими же сумасшедшими, как и голубые. Ему нравилось каждое мгновенье происходящего. И от предвкушения возможностей лицо Мика светилось.

За его спиной раскрылась дверь, ведущая в подвал. Из тени вышел второй верзила и бесшумно ступил в кухню, прижав к губам палец. Зед. Без камуфляжа и татуировки кобры.

Я замерла, потеряв дар речи и ощущая только боль в запястье и плечах. Зед тихонько пробрался вперед, поднял малокалиберный пистолет и выстрелом в упор прошил Мику голову.

Мик повалился в сторону.

Зед спустил курок еще два раза.

В доме наступила тишина.

* * *

Зед вложил мне пистолет в правую ладонь и загнул мои пальцы на рукоятке.

– Соседи слышали выстрелы, – сказал он твердо. – Вызовут полицию. Те приедут моментально.

Он стянул с дивана плед и накинул его на мои голые плечи.

– Меня здесь не было. Ты сама с ним справилась. Молодец.

– Ты убил его.

– Он принял условия договора: тебя и Эшлин не трогать. Он нарушил их дважды. В нашем деле невыполнение требований имеет последствия.

– Ты… ты знал, что он вернется?

– Подозревал.

– Не понимаю. Можно было убить Джастина, но не нас с Эшлин?

– Условия договора, – повторил Зед, а потом сунул мне сложенный лист бумаги. – Радар просил передать. Никому не показывай. У тебя есть двенадцать часов, потом будет поздно.

Он повернулся и направился к двери в подвал.

– Подожди.

Зед не отреагировал.

– Назови антиблокировочный код, – выпалила я. – Код, который вы все используете, чтобы проникать в мой дом!

Зед не отреагировал.

Пришел, увидел, победил. И сразу на выход. Я закипела негодованием из-за постоянного чувства бессилия, но в последнюю секунду вспомнила, что уже не беспомощная пленница в тюрьме.

Я подняла пистолет и прицелилась Зеду в затылок.

– Стой. Стой, говорю!

Зед полуобернулся.

– Твоей дочери нужна помощь, – заметил он.

– Мне осточертело быть заложницей!

– Тогда спусти курок, – спокойно ответил он.

Руки дрожали. Хотя нет. Меня трясло всю. Внезапно усталость ушла. Ее сменила злость. На этого человека, который ворвался в мой дом, в мою семью. На себя, потому что я уже собиралась проглотить таблетку. Но самая сильная и ядовитая – на Джастина, потому что он дал себя убить, а я все еще любила его – и ненавидела. Что мне теперь делать со всеми этими противоречивыми чувствами? Как поставить точку?