Вы, Алексей с Бахтеяром, в затылок пойдёте Большому полку, наши спины беречь станете — да смотрите, не давайте себя защемить!
Ты, Дмитрий, извернись как хочешь, но стражу поперек всего поля держи и перебить её не давай, но и не убегай далёко — всё одно в Диком поле разбитому войску спасения нет. Пока мы стоим — и ты жив. От тебя я всё, что в поле ни деется, должен знать вскоре.
Лев Андреич! Пойдёшь на левом крыле под полковым знаменем. В бою ты не скор и вперёд моего правого крыла не сунешься, но и оторваться не дай тебе Бог! Кто от строя отпал — тот наверняка погиб. Так всем и объявите.
Как меня найти — сами знаете.
Не садясь на коней, стоял скрытый от татар неровностью земною Большой полк, выстроенный поперек степной дорожки в пять рядов. За спиной его сбился плотной кучкой Передовой полк, а впереди, у самого края подъёма, лёг на землю и коней положил Сторожевой полк, растянувшись длинной цепочкой.
Вот проскакали через взгорок лихие станишники, вытирая о конские гривы кровавые сабли. Солнце шло на небе к полудню, паля бескрайнее холмистое поле с начинающими желтеть травами, обжигая зеленые листики в редких рощицах.
Как сброшенный с корабля посреди моря, погибал здесь отбившийся от своего полка человек, нигде не мог он спрятаться, утаить свою жизнь от степных акул-крымчаков. Невольно отводил воин взгляд от диких равнин, теснее прижимаясь к товарищам. Уже ногами ощущал он дрожание матери-земли, уже наползала на солнце едкая жёлтая туча, уже чуялся в легком ветерке острый запах врага.
Скрылось в пыли дневное светило, погасло в мути золото степных далей. Только видел воин, как встал и махнул рукой человек впереди, у вершины закрывающей окоём возвышенности. Мигом вскочили люди и кони Сторожевого полка, почти незаметно для глаза прыгнули всадники в седла, брызнул песок из-под копыт — и вот уже нет никого впереди, только смутный рёв и свист доносятся из-за земного горба.
Но нет, зашевелилась впереди в траве какая-то глыба: да не глыба это, а сам Большой встаёт во весь свой богатырский рост, облитый с головы до ног тускло мерцающей броней, всматривается из-под руки в неведомую воину даль, машет на неприятеля бородищей. Уже лёгкими прыжками спускается он к своему полку и, куда делась медвежья неповоротливость, вспархивает, как птичка, на высокого буланого коня.
И не успевают новички удивиться воеводскому превращению, как слышится слева шелест тяжёлого, златом шитого шёлка и разворачивается над полком алая хоругвь святого Георгия Победоносца, скачущего на серебряном коне. В железном звоне прыгают в сёдла всадники, поднимая к небесам положенные поперек сёдельных лук копья с цветными значками, а на правом конце полка вспыхивает и подаётся вперёд малиновое знамя первого воеводы.
Тихим шагом, ровняя ряды, движется полк вперед и с высоты один лишь миг видит сквозь клубы пыли всё широкое поле. Видит, как впереди, прямо перед ногами, окружил Сторожевой полк и быстро вырубает не успевший даже сойти с дороги татарский передовой отряд, а дальше с невероятной быстротой разбрасывает в стороны черные крылья огромная колонна татарского Передового полка. Но промелькнула картина, и все быстрее, рысью, а вот уже и галопом летит кольчужный воин вместе с товарищами вперед, видя лишь спины бойцов Сторожевого полка, перепрыгивая через посеченных ими татар, глотая густую пыль из-под копыт.
Дикий свист разворачивающейся татарской лавы раздирает уши, заставляет шевелиться волосы, гасит все звуки. Бесшумно проплывает в небе тёмная туча, и сама собой покрывается земля щетиной дрожащих перьями стрел, беззвучно летят с сёдел и кувыркаются странно вместе с конями русские воины впереди. И вдруг, разрывая татарский гвалт, точно с неба звучит над конниками зычный рёв Большого:
— Бер-р-ри р-разбойника! Круши поганого!
Следом ревёт уже весь Большой полк, а всадники Сторожевого разлетаются настороны, и в это пространство, в чёрную стену неприятеля, в оскаленные зубы степных разбойников целят светлые острия копий с рвущимися на них флажками. А-а-ах! И вылетает из руки копьё с надетым на него врагом, и сама собой выскакивает из укрытия сабля, и, кажется, без сопротивления крушит шлемы и рвет кольчуги булатная сталь, и летают меж людьми головы, и кровь из перерубленных шей брызжет в небо, и кони зубами рвут злопахучего супостата и продолжают драться, потеряв всадника.
Но мало падает русских богатырей, самозабвенно устремившихся в битву, зато, как колосья под серпом жницы, обрезаются нити жизней крымских воинов и сотнями взмывают над степью безутешно кричащие от несправедливости души неудавшихся грабителей, которым теперь суждено вечно скитаться в пространстве, разыскивая своих оскорбителей.