Опальные воеводы

Король максимально использовал славу своих побед при подготовке к новым боям. Он нанимал профессиональных вояк из разных стран, жертвуя на это собственные деньги и занимая у частных лиц. Испытывая трудности с набором регулярной пехоты, Стефан осуществил смелую в его государстве реформу, привлекая в армию крестьян из королевских имений, которые по выслуге срока освобождались от крепостной зависимости. К началу кампании 1580 года армия Батория возросла до 50 тысяч, в том числе имела 21 тысячу европейски обученных пехотинцев, а также современную и сильнейшую, как казалось западным специалистам, артиллерию.

Трудно сказать о численности и боевых качествах армии, которую могла в это время выставить в поле Россия. В кампаниях 1580–1581 годов наличие такой армии просто не просматривается. Нельзя определить точно, не хотел или не мог Иван Грозный собрать по обычаю «большие полки». Обстоятельно известно одно: где бы ни появлялся неприятель, городовые русские воеводы оказывались брошены на произвол судьбы, не имея не только военной поддержки, но и сколько-нибудь ясных распоряжений, кроме одного — умирать. Это распоряжение особенно любопытно тем, что, отдавая его, Грозный с воодушевлением тянул свою любимую песню об измене, объясняя все поражения предательством воевод!

Столь опытный полководец, как Стефан Баторий, не мог не воспользоваться щедро предоставленными ему возможностями. Концентрируя силы и создавая в каждый момент подавляющий перевес, он бил русских воевод одного за другим. Первым пал, зажженный огненными ядрами, Велиж. За ним последовал Усвят.

Королевские войска обложили Великие Луки. Против 6–7-тысячного гарнизона Баторий сосредоточил 35-тысячную армию. Русские ожесточенно оборонялись в горящем городе и были почти все уничтожены: спаслись лишь те, кто попал в плен к знаменитому канцлеру Яну Замойскому.

Взятием важной базы русских войск на западной границе успехи короля в кампании 1580 года не ограничились. Королевские отряды захватили пограничные крепости Себеж, Невель, Озерище и Заволочье. Не доходя до Торопца, корпус венгерской, польской и немецкой конницы князя Збаражского столкнулся с войском местного воеводы князя Хилкова. Русские потерпели поражение, но и неприятель понёс серьезные потери, заставившие его повернуть назад.

События под Смоленском показали, что Россия имела боеспособные войска, преступной волей царя рассредоточенные по множеству городов и лишенные возможности помочь друг другу.

Известный воевода Иван Михайлович Бутурлин, каким-то образом ускользнувший из-под опеки распоряжавшихся в Смоленске царя Симеона Бекбулатовича и Ивана Фёдоровича Мстиславского, с небольшим воинством напал на вторгшихся в Смоленский уезд поляков.

Оршанский воевода Филон Кмита с девятитысячным конным корпусом был разбит в сече у деревни Настасьино и хитроумным маневром пошёл в отход. Бутурлин не дал себя обмануть и на следующий день настиг Кмиту на Спасских лугах. Враг был разбит наголову, потерял шатры, 10 пушек и 50 больших пищалей, 370 пленных и большую часть войска убитыми.

Однако смелые действия Хилкова и Бутурлина были исключениями, лишь подчеркивающими картину общего развала военных сил Московского государства. Искалеченная опричным террором и стеснённая бездарным командованием армия в ходе зимней кампании оказалась способной лишь на разбойный набег. Обходя города, московские полки разорили земли вокруг Дубровны, Орши, Могилева и Шклова, возвратившись с добычей в Смоленск.

Тем временем королевская конница беспрепятственно прошла по течению Ловати почти до самого Ильменя, захватив и уничтожив города Холм и Старая Русса. Падение этих крепостей открывало путь к Новгороду и позволяло обойти Псковский пограничный район с востока.

Не дремали и шведы, 13 недель осаждавшие крепость Падис, которая давала русским берег Балтики близ Ревеля. Гарнизон крепости держался, несмотря на страшный голод. Защитники Падиса питались собаками и кошками, соломой и кожами, пока, обессилев и не дождавшись помощи, не были перебиты. Понтус Делагарди взял Кексгольм, беспрепятственно перебросил войска в Ливонию и захватил Везенберг. Об активном сопротивлении московской армии не было и речи.

* * *

В результате военных успехов и захвата богатой добычи слава Стефана Батория возросла необычайно. Ещё не кончились бои 1580 года, а уж король заявлял:

— Не только Луки Великие восприму с окрестными градами, но и славный великий Псков поворочу, подобно жернову каменному, на свою сторону и буду в нём государем именоваться! Не может ни один город укрепиться или отсидеться от великого польского короля и множества храбрых литовских воинов. О мире даже и думать не хочу!

В феврале 1581 года на сейме король, при поддержке Яна Замойского, сумел настолько зажечь панов планами победоносной войны с Московией, что они приняли решение провести сбор налогов сразу за два года! Крестьяне были разорены, в стране царил голод, но шляхту это не смущало: впереди маячили богатая русская добыча, захват земель и рабов, рыцарские подвиги под знаменами непобедимого полководца.