Опаленная колыбель

Но симы тоже так просто не произведешь, молекулярные сборщики[34] нужны. После Конфликта, когда Империя образовалась, несколько молекулярных сборщиков в ней уцелели. На них врачи императора и синтезировали нужные симы. И все бы хорошо, но за последние сто лет все эти сборщики поизносились, полгода назад последний сдох. А уровень техники теперь… с доконфликтным не сравнить, в общем. Имперцы не то, что новый сделать – даже старые сборщики починить не смогли.

А запас симов к концу подходит, совсем немного осталось. Через пару месяцев симы кончатся. А без них императора ничто не спасет. Тело он еще может сменить – а мозг? Как начнется распад нервных клеток мозга, так все…

Вдруг за спиной быстрый легкий топот, и мимо нас к императору робот подбегает. Вылитый паук, разве что из железа и в холке за полметра будет. В лапах комп Дымка тащит.

Император Дымка пальчиком манит. Вздыхает Дымок – но теперь-то что… раньше думать надо было! Показал Дымок императору файлы, которые из его архива слил.

Глянул император на файлы – и здорово его проняло. Смотрит на Дымка, и во взгляде – настоящее восхищение. Мне даже завидно стало.

– Вундеркинд, что ли? – говорит оторопело.

Краснеет Дымок весь от удовольствия – как вареный рак. Но… что-то притих он подозрительно. Не иначе, что-то выпендрежное готовится выдать, чтобы императора окончательно поразить?

По мне, так не до того сейчас! Штамповать платы надо, пока император в таком состоянии, а не кайф снимать! А Дымок, тоже, нашел время, чтобы хвост распускать!

– Точно, император! – говорю быстрее. – У Дымка полный набор, тринадцать на сто восемьдесят.

– Тринадцать на сто восемьдесят? – император переспрашивает.

Сильно его проняло, однако… Видно, неплохая защита у архива была. Никак император не может оправиться от того, что такая мелюзга в его архив проскользнула, и даже тревоги не вызвала.

– Ну да, – говорю. – Тринадцать – это столько Дымку будет через два месяца. А сто восемьдесят – столько у него было на последнем ай-кьюшном тесте.

Загорелись у императора глазки. Ухмыльнулся – и давай мусолить Дымка взглядом. Еще почище, чем Шутемков нашего «Скатика».

– Из Ангарска вы, говорите? – тянет задумчиво. – А что, отец ваш, как новый президент, не надумал к Империи присоединяться?

– Папаша наш, типа, в затруднении, – я говорю быстрее, пока Дымок чего не ляпнул. – Для того нас с братишкой сюда и привез. Посмотреть, все такое…

Тут уж император на Дымка совсем заглядываться – словно к девчонке, прежде чем начать в укромный уголок ее заговаривать. Разве что слюни не пускает.

– И что вы будете советовать отцу? – интересуется вкрадчиво так.

Кошусь я на Дымка украдкой. Братишка от восторгов уже оправился, пришел в себя. Смекает, вроде, куда я клоню.

– Да я братишке, типа, доверяю, – говорю. – Он, вроде, и архив ваш уже просмотрел. Ему и выбирать.

– И что вы, Дмитрий Олегович, решили? – император у Дымка спрашивает с придыханием – разве что глазки ему не строит.

Опаньки…

Дмитрий… Олегович?…

Император-то у Шутемкова справки о нас все-таки навел, получается! Тогда чего же он нас спрашивал, откуда мы?… Похоже, не так он прост, этот император… Надо бы с ним осторожнее. И языком молоть поаккуратнее.

А Дымок на Дмитрия Олеговича из уст императора жмурится, как виварная мышь на ласку.

– Все очень хорошо, ваше величество, – отвечает вежливо. Но голову все-таки не теряет. – Но, на мой невзыскательный вкус, организация управления в Империи немножко… специфическая. Боюсь, некоторым горожанам Ангарска подобные отношения могут внушить некоторые сомнения…

– Угу, – поддакиваю. – Им сомнения, а мне самые полноценные опасения! Очень уж у вас крутая вертикаль власти.

– Что правда, то правда, – император улыбается. – Вертикальнее некуда!

– Но ваше величество! – Дымок говорит уже серьезно. – Неужели у вас не вызывает отвращения подобное устройство? Эти воротнички верности превращают имперцев в самых настоящих рабов! А вы долгими десятилетиями вынуждены общаться с ними… Мне кажется, ваше величество, это должно быть ужасно неприятно!

Ох, Дымочек, опять тебя не туда несет… Нашел, с кем обсуждать свои юношеские идеализмы-максимализмы!

Император тоже на Дымка прищурился – но не презрительно.

– Хотите честно, Дмитрий? – вдруг спрашивает совершенно серьезно.

Вроде как согласен пофилософствовать с Дымком на тему свободы и демократии? Даром что сам же эти ошейники и внедряет уже сотню лет?… Ох, как бы не навешал он Дымку лапши на уши…

И не зря я опасался. Начал император нам втирать так, что закачаешься. Послушать его, так он вообще белее и пушистее новорожденного ангелочка!

Ошейники, мол, вовсе не прихоть, но необходимость. И нужны они вовсе не для безграничной личной власти, а для спасения рода человеческого. Вот так, ни больше ни меньше.

И вообще, все зло в мире из-за диких роботов, а император просто несчастная жертва обстоятельств.

– Конечно же, мне противно, Дмитрий, – говорит траурно. – Вы даже не представляете, до какой степени мне это омерзительно! Вы здесь всего день, а я сотню лет! Но ничего не поделаешь…