Опа !

- Да погоди ты, потом растолкую. Дай отдышаться-то... В который раз выхожу, а все как по-новой. щемит, зараза, болит вот тут... - он постучал себя по груди, по старой черной балониевой куртке, какие лет десять, а то и больше вышли из моды.

- Да плюнь ты, Славик, - Сергею тоже было не по себе, он смотрел в сторону, часто мигал... и вместе с тем, чего уж таить, пугался этой встречи - опять старое, опять память. Зачем?!

- Все, порядок, - тихо проговорил Бяша твердеющим голосом, - ну как ты? Я гляжу, молодцом, все в норме?!

- Да грех жаловаться, - Сергей не знал, что сказать.

Они топтались посреди тротуара, мешали прохожим. фары бросали отсветы в лицо то одному, то другому, слепили. Рядом поскользнулся и начал уже падать какой-то хлипкий студентик с "дипломатом" и тубусом в руках. Бяша подхватил его за плечи, почти не глядя; кивнул на благодарность, пожал плечами. Сергей заметил, что подбородок у него совсем другой, не костистый и крепкий, а безвольный, отвисший. И лицо, совсем другое, старое, дряблое. Из-под кепочки не кудри выбивались, еле заметно топорщилась серая жиденькая щетинка.

- Ну пойдем, посидим где-нибудь?

- Поблизости нет, Славик, - Сергей огляделся, будто припоминая. - Поехали ко мне!

Бяша замялся.

- Надо взять чего-нибудь...

- Разбежался, не так-то просто, сейчас на каждом углу не торгуют.

- Да возьмем, - заверил Бяша, приподнял кепочку и провел ладонью-лопатой по редкому, примятому ежику, - пошли.

- Ладно, только рассчитывай на себя, я сейчас не при... Сергей замялся, даже сконфузился.

- Разберемся! - рассмеялся Бяша. - Ну, рванули?!

В очереди в винный они простояли полчаса. Потом Бяше надоело и он пошел к заднему ходу, также сутулясь, втягивая голову в плечи. Вернулся быстро, с бутылкой.

- Четвертной, зараза, взяла! Ну и хрен с нею...

- А ты где сейчас? - вдруг спросил Сергей.

- Да нигде пока: ни кола, ни двора, вся Расея наша! - пошутил Бяша совсем невесело. Да и не шутка это, наверное, была.

Переспрашивать Сергей не стал.

Они ехали в троллейбусе и все больше молчали, разговор не получался, хотя каждому было что порассказать - сколько лет прошло, сколько было всякого. Даже не верилось.

...Первый раз его взяли прямо с проводов Сергея. Лихое было времечко, сумбурное и беспримерное - парней доставляли на призывные пункты без памяти, в лежку. Кто своими ногами добирался, начинал терять уважение в глазах вечно полупьяных приятелей. А сами проводы оценивались числом упившихся вусмерть, попавших в милицию или далее, а также количеством набитых рож и расколотой, разгромленной посуды. У Сергея проводы были попроще, без выпендривания и мордобоя. Но выпили все же немало. Он явился к военкомату сам, приняли, что называется, с первого предъявления - в тот же день прибыл в часть, и закрутилось-завертелось... Бяша попал в другое место. Уже после, добавив "на старые дрожжи", ввязался на улице в драку. Всех драчунов и забрали, никого не обидели. И если бы не Сергеевы родители, которые долго и слезно умоляли милицейского капитана, мотать бы Бяше срок. Но нет, отделался пятнадцатью сутками, да пышной, вселявшей во многих парней зависть, шевелюрой.

Через месяц он влип серьезнее. Драка с пьяным, наглым отчимом, заявка от матери в милицию - и в квартире стало свободнее на одного человека. Свободнее на целых полтора года! Как потом выяснилось, даже на два с половиной - в лагере Бяше добавили за какие-то проступки, сам он не рассказывал об этом, из намеков можно было понять, что "не поладил с администрацией". Во дворе удивлялись - такой примерный мальчик был, такой парень хороший, как же это он; строже надо, строже с такими, ишь распустились! Сергей знал, каких трудов стоило Славке быть примерным на людях.

Знал, что творилось дома. Как избивал отчим мать, бывшую на двенадцать лет старше его. И как та держалась за этого своего последнего мужика. Знал, чего стоили Бяше все эти нескончаемые скандалы, А потому не удивлялся, не качал в недоумении головой, хотя и служил в армии, а не сидел на лавочке во дворе. Ему было просто жаль Бяшу, очень жаль! Если уж сажать кого, так многие могли оказаться более достойными, ох, многие. Но что он мог поделать - закон есть закон, для "хороших парней" тоже. Сдержись Славка тогда - и все было бы иначе. Эх, кабы знать, соломки подстелил бы.

Опа, опа, какая ж ты растепа!

Губы растрепала,

В милицию попала...

Вернулся Бяша, когда Сергей уже на втором курсе учился в институте. Худой, стриженный под нулевку, с узкими въедливыми залысинами. И волосы отросли позже, а прежней шевелюры не было, далеко она осталась.