Оноре де Бальзак

Госпожа Ганская, вне всяких сомнений, была огорчена этой новой неприятностью и обвиняла Бальзака в непоследовательности. Тот хорохорился: как она смеет упрекать его за долги, любовь к роскоши, путешествия, когда все только и делают, что мешают ему честно зарабатывать на жизнь писательским трудом? «Почему я должен в пятый или шестой раз объяснять вам причину моей нищеты и отчего мое положение становится все тяжелее?» И по ее просьбе перечисляет все просчеты в договорах с издателями, редакторами журналов, ростовщиками. Напоминает об ударе, который нанес Верде, непредвиденной неудаче с «La Chronique de Paris», призывает восхищаться человеком, который, будучи обременен таким количеством долгов, продолжает одной рукой писать, другой – сражаться, не совершив при этом ни одного бесчестного поступка.

«В этом аду корысти, голодных дней, когда друзья предают, а завистники стараются навредить, надо беспрерывно писать, думать, работать, придумывать что-то смешное, когда хочется плакать, размышлять о любви, когда сердце исходит кровью от глубокой раны и надежда почти скрылась за горизонтом, да к тому же оказалась ворчливой и выспрашивает у доблестного рыцаря, вернувшегося с поля битвы, где и почему он ранен… Не осуждайте, cara, бедного воина, который средь бури ищет уголок, где можно присесть и передохнуть… не браните за то, что потратил какие-то несчастные несколько тысяч франков ради того, чтобы съездить в Невшатель, Женеву, Вену и два раза в Италию (вы не понимаете, зачем я ездил в Италию, и говорите глупости, позже я объясню вам, почему). Не браните за то, что мечтаю провести месяц-два подле вас, ведь если у меня не будет этого причала, я умру».

Бальзак не только впал в уныние, но заболел. Его сотрясали приступы кашля, доктор Наккар констатировал хрипы в легких. Он отправил пациента в Саше к Маргоннам отдохнуть и поправиться. Вместо того чтобы последовать совету доктора и временно ничего не делать, писатель засучив рукава заканчивал «Цезаря Бирото» и писал «Банкирский дом Нусингена», мысль о котором не давала ему покоя.

Насладившись сельской тишиной, рвался в Париж, где его ожидали глупейшие требования национальной гвардии, свора кредиторов и не менее жестокая – журналистов. Оноре ненавидел этот огромный, многолюдный, грязный город, но жить не мог без его бульваров, переулков, театров, клоак, надушенных женщин и запаха пота, асфальта, лошадиного помета. В идеале надо было бы жить в деревне, время от времени наведываясь в столицу, чтобы развлечься. Почему бы не купить в окрестностях Парижа скромный, но комфортабельный дом и работать там в тишине, вдали от надоедливой толпы? Но на это нужны деньги, а где их взять? При необходимости можно продать полное собрание сочинений предприимчивому издателю или набросать за ночь несколько комедий. Да, есть еще сардинские сокровища, надо только подумать о том, как эксплуатировать эти рудники. Итак, ситуация не столь безвыходна, как кажется на первый взгляд. Имея столько возможностей, он не только имеет право, просто должен реализовать свою мечту о загородном доме.

Произведя разведку окрестностей Парижа, Бальзак нашел, что искал: городок Виль-д’Авре утопал в зелени и был всего в получасе езды от столицы на «кукушке». Для начала снимает квартиру на имя Сюрвиля (к этому обязывает осторожность!), а шестнадцатого сентября за четыре с половиной тысячи франков приобретает у ткача по фамилии Варле землю и домик, на следующий день – прилегающий участок, потом еще несколько. В результате за шесть тысяч девятьсот пятьдесят франков он станет обладателем почти двух тысяч квадратных метров земли. Мысленно Оноре представляет, что Сюрвиль будет руководить строительством особняка, а домик ткача, надлежащим образом перестроенный, станет виллой для Гидобони-Висконти, согласившихся финансировать это предприятие. Он обещал все вернуть им, это дружеское обязательство должно было стать новым стимулом к работе.

Дабы официально оформить свой отъезд из Парижа, писатель заявляет, что сменил место жительства (коих у него три: на улице Кассини, улице Батай и еще одно, временное, на улице Прованс) на Виль-д’Авре, недалеко от Версаля. Десятого октября пишет Ганской: «Я купил здесь небольшой участок земли – около сорока першей, на котором мой свояк построит мне дом, в котором я стану жить, пока не сколочу состояние, или останусь навеки, если так и не выберусь из нищеты. Когда он будет завершен и я там обоснуюсь… я извещу вас и вы сможете писать, указывая на конверте мое имя и имя моего бедного жилища „Жарди“, так называется клочок земли, на котором я сижу, словно червяк на листе салата». Итак, скрывшись в деревне от национальной гвардии, судебных исполнителей, журналистов, Бальзак не решил пока, поселится там навсегда или для передышки между двумя набегами в Париж. Ссылка или короткие каникулы? Это решат его романы и их читатели. Он же уверен: многочисленные сюжеты, роящиеся у него в голове, в конце концов принесут ему не только домишко в Виль-д’Авре, но дворец где-нибудь в Венеции, Вене, Версале…