Оно того стоит (ЛП)

— Хит слышит меня. На самом деле слышит меня. Он спорит со мной, когда не согласен. Но он проявляет уважение, споря, а не просто отвергает мое мнение. Любит меня и ценит мое мнение. На самом деле, мое мнение значит для него больше, чем мнение кого-либо еще. Никогда еще он не говорил со мной свысока. И много раз он предпринимал что-то в предложенном мной направлении, потому что ценит то, что я говорю, и слушает меня с неподдельным интересом. Это все, чего я хотела от твоего отца. Я разлюбила его после бесчисленного числа дней поглаживаний по моей руке.

Моника выругалась. А еще она только что сбросила на меня бомбу.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — спрашиваю я, когда она допивает свой бокал.

— Потому что я устала быть злодейкой. Уважаю твоего отца за его преданность тебе и твоей руке. — Она делает глубокий вдох. — Я… я была разбита, когда с тобой произошел несчастный случай… Понятия не имела, что делать с… Я просто не знала, что делать. Но он это сделал. Впервые у него появилась причина стать изобретателем. Горжусь им за это. Но я устала от того, что он играет роль жертвы, когда мы оба были неправы. И думаю, тебе пора узнать правду. Ты уже достаточно взрослая.

— Есть причина, — говорю я, глядя на нее. — Причина есть всегда.

Она продолжает смотреть на меня.

— Роман Хант — хороший человек. Он много работает. Не думаю, что он будет похож на твоего отца, но к нему предъявляют высокие требования.

— Значит, ты пытаешься развести меня с Романом?

— Он не может переехать. Если бы он это сделал, то, в конце концов, возненавидел бы тебя.

— Мы едва знаем друг друга, и, конечно, не говорим о переезде.

— Ты занимаешься дизайном украшений, — продолжает она. Она заправляет волосы за ухо, а я делаю глубокий вдох. — Как я раньше не заметила? Очень красивые украшения, — продолжает она, указывая на дешевые серьги, которые Моника обычно не носила. — Но это можно делать откуда угодно.

— Но, папа… — слова застревают у меня в горле, глаза сужаются. — Поэтому ты мне это говоришь. Ты хочешь, чтобы я чувствовала, что это нормально оставить папу одного, потому что он никогда тебя не любил?

— Я хочу, чтобы ты знала: твой отец выживет, и, если ты его бросишь, это не будет концом света. Хочу, чтобы ты знала, что твой отец склонен забывать, что иногда и у других людей тоже есть потребности. Он позволит тебе остаться там, потому что не заметит, что ты хочешь быть где-то еще, пока ты не скажешь ему. Он действительно ничего не замечает, Каша.

Закатив глаза, я выхватываю бутылку шампанского и делаю большой глоток.

— Не могу поверить, что ты рассказала мне все это, чтобы убедить меня уехать за сотни миль, чтобы быть с парнем, которого я только что встретила.

— Он заставляет тебя улыбаться, и он уже влюбился, — тихо говорит она. — Он видит тебя. Большинство людей не видят, какой ты удивительный человек. Но не Роман. Он действительно видит тебя, и я не хочу, чтобы ты что-то упустила, потому что беспокоишься о взрослом мужике, который, кстати, вполне способен позаботиться о себе сам.

Он даже не помнит, что нужно поесть. Неужели она действительно забыла?

Я не указываю на это. Вместо этого пью шампанское, делая вид, что ничего не изменилось. Даже говорить о переезде смешно. Я едва знаю Романа. Конечно, это была потрясающая неделя, но… да. Сумасшедшая.

— Когда ты начала носить шестой размер? — интересуется она как-то не в тему.

— Несколько лет назад, — отвечаю я, стараясь не рассмеяться нелепой перемене в разговоре.

— Я могла бы поклясться, что ты все еще носишь четверку.

Я даже не знаю, что делать с такими странностями, но теперь я начинаю задаваться вопросом, является ли случайность наследственной чертой.

— Мне будет интересно знать, почему ты носишь футболку с ламой? — спрашивает она, на что я фыркаю.

Думаю, Андерсон не говорил ей. Опять же, рассказывать своей мачехе, что вас отшлепала госпожа и почти трахнула фаллоимитатором, скорее всего, малоприятная тема для совместного времяпровождения.

— Скорее всего, нет.

Мы сидим в тишине еще несколько минут, когда вдруг кто-то проходит мимо нас, как будто он торопится или что-то потерял.

— Роман! — зовет Моника, и он останавливается, поворачивается и смотрит на нас, насмешливо выгибая бровь, пока не замечает меня, и его взгляд смягчается.

— Извини, — говорит он, прочищая горло и проводя рукой по волосам. — Лидия сказала, что вы ушли этим путем, и я… забеспокоился, что что-то не так. Не хотел вам мешать.

— Хороший парень, — говорит мама, ухмыляясь мне. — Действительно хороший молодой человек.

— Ты заказал пиццу? — спрашиваю я, не обращая внимания на свою назойливую мать, которая на самом деле чувствует себя сейчас матерью больше, чем когда-либо прежде.

— Ага. Она будет здесь через несколько минут, но тебе не нужно спешить. Как я уже сказал, просто волновался. Я действительно не хотел…

— Все в порядке, — перебивает мама. — Мы просто болтали о жизни и любви. Мы закончили.

Я искоса взглянула на нее и увидела, что она счастливо улыбается. Самая странная ночь в моей жизни — и это говорит о многом.