Онлайн Ведьма (СИ)

В аббревиатуру ЖЖС добавилась ещё одна — «Ж» — жалость. Наверное, только этим можно объяснить мой неожиданный щедрый порыв.

— Если хочешь есть, можешь брать в холодильнике всё, что хочешь, а я пока схожу за вещами.

Нина неуверенно кивнула, а я поспешила свалить в машину. Если честно, чувствовала я себя максимально некомфортно, а гениальная мысль узнать адрес и отправить Нину к какой-нибудь из её подружек, появилась, лишь когда я забирала ноут и сумку с вещами из багажника.

И, наверное, я так и поступила бы, если бы не одно «но».

Вернувшись в квартиру, я стала свидетелем следующей сцены: Нина неправильно поняла моё предложение брать из холодильника всё, что хочешь, так что она сидела за столом, смотрела в окно и хлестала вискарь прям из горла. По её щекам катились крупные слёзы.

Меня разрывало от двух вопросов. Во-первых, насколько нужно быть бестактным человеком, чтобы хлестать чужой алкоголь? Во-вторых, как она не сожгла себе горло?

Я не люблю крепкие напитки от слова совсем. И за этим кроется следующая история. В один из запоев мой дед где-то нашёл самогонный аппарат. Дедуля ошибочно решил, что раз уж его лишили должности политолога, то он вполне может заделаться химиком, мол, в этом нет ничего сложного. Ну, а мы с Даром, которые каким-то неведомым образом оказались у него в это время, помогали этот самый самогон гнать.

И если на процессе брожения всё было неплохо — я бы даже сказала предельно просто, — то вот с перегоном всё пошло не по плану. Начиная с того, что дедуля не доглядел и чуть не взорвал самогонный аппарат, и заканчивая тем, что Дар подбил меня на спор выпить неразбавленного самогона.

Наверное, не стоит вдаваться в подробности. Ограничимся следующими деталями.

В больнице мне было очень плохо. Мама орала очень громко. Горло горело вместе с губами и желудком. А дедушкин самогонный аппарат Марфа Васильевна дубасила кувалдой, грозя, что в следующей раз на месте аппарата окажется голова дедули.

Больше тот химией не увлекался, а я вопрос с крепкими напитками закрыла для себя навсегда. Только шампанское и сидр.

Так что от одного только вида Нины мне буквально стало дурно.

Мысль бросить её на кухне и уйти спать была заманчива, как никогда. Но я не могла себе этого позволить, поэтому подошла и отобрала бутылку. Наверное, в этот момент я и осознала, что ночь у меня будет грустная и долгая.

И как в воду глядела, тут и карты Таро не нужны, чтобы предсказать что меня ждало.

Нина рыдала и рассказывала мне о своей печальной любви и о том, что Мочалин в её сторону не смотрит и вообще боится, как огня. Периодически блевала. Я таскала её от кухни до унитаза и обратно, в какой-то момент окончательно устав от сего действа и просто запихнув её в ванную. А когда бедолагу начало колотить, а слёзы сменились режимом «истеричка в здании», мне пришлось устроить ей контрастный душ. Она, наверное, этого не ожидала, потому что тут же успокоилась.

Мне таки удалось уговорить её помыться, переодеться в Дарову футболку и лечь спать. Сама же, к сожалению, уснуть я не смогла. Ополоснулась и уселась на кухне с чашечкой чая из маминых запасов. Я бы, возможно, ещё и перекусила, но в холодильнике кроме пачки кетчупа и той несчастной бутылки виски ничего и не было.

Собственно, чего я ожидала? В этой квартире уже давно живёт только Дар и, если честно, я сомневаюсь, что братец вообще умеет готовить.

А уснуть я не могла по одной простой причине — нервы. Кроме того, Нинина история крутилась в голове, и я всё никак не могла просто от неё отмахнуться.

Она ведь толком-то и не знала Серафима. Так, нарисовала в голове образ и свято верила, что любит его. Настолько верила, что отсутствие каких-либо чувств и действий с его стороны воспринимала как повод, чтобы приворожить человека.

Я, конечно, понимала, что мама за подобное не возьмётся, она вообще таких клиентов пыталась наставить на путь истинный. «Нет в привороте ничего хорошего, это болезненная привязанность, которая не сможет длиться вечно — в какой-то момент она слетит, а жизни уже загублены. Ничего хорошего в наведённых чувствах нет и быть не может». Но как донести до Нины истину, которую я знала с детства и которая была для меня аксиомой, не требующей доказательств, я не знала.

Потому и сидела на кухне, освещённой лишь светом над плитой, и терялась в вопросах. У меня даже голова болеть начала, собственно, поэтому я чаёчек-то и заварила.

Мне было как-то тоскливо что ли… Одиноко? Нет, скорее всё-таки муторно. На часах уже давно наступил новый день, да и скоро должно было начать рассветать. Так что я, ни на что особо не надеясь, написала Психу. Лаконичное «спишь» и вдогонку парочку вопросительных знаков.

Я редко забывала о знаках препинания и практически никогда не дробила сообщения, но тут явно была не моя ночь. Не моя неделя. Не мой месяц.

К моему удивлению, Психчинский вскоре написал:

«Уже нет. Телефон был на громкой»

«Извини, что разбудила», — тут же настрочила я, действительно чувствуя себя виноватой.

«Что-то случилось?»