Они устали

Ему казалось невероятным повстречать этих своих знакомых именно здесь. Так вот куда они улетали каждую весну, когда их неисчислимые стаи поднимались в небо. Его отец всю свою жизнь провожал их взглядом, а потом склонялся к наполненной кормушке.

– Вход запрещен! – кричал он и хлопал крыльями, а на его ноге звенела цепочка, которой он был прикован.

* * *

В обед везде безлюдно и тихо. Сверху из столовой доносится музыка. Там идет концерт, артисты выступают.

– А ты чего такой грустный?

На столе лежат хлеб и сало. Налив в стакан кипяток и спрятав в сейф чайник, старик по кличке Пузырь усмехнулся:

– У меня жена по молодости здесь слесарем работала. Потом с бабами поругалась, они на нее в газету написали. Она ушла в БОТИЗ. Там ей тоже не понравилось, ушла в СЛОН. Знаешь СЛОН? Закончила курсы бухгалтеров, устроилась замом по коммерческой части. Там они не поделили шкуру зайца, который убежал. Она на всех обиделась, ушла в поликлинику физиотерапевтом. Она сама врач по первому образованию. Сейчас получает восемьсот рублей в месяц. Я ей еще столько добавляю. На чай с селедкой ей хватает. Ты бы ее видел. Слепая. Глухая. Страшная! Я бы давно ее выгнал, но привык просто. Человек ко всему привыкает.

Мимо торопится, бежит смущенная девушка. В халате, старательно подогнанном ею под свою тонкую фигуру. Маленькая грудь, аккуратно пристегнутые шпильками волосы. Халат выше колен, голые крепкие ноги. Одной рукой придерживает распахивающиеся полы халата, другой прижимает к груди папку с документами. Когда она подбежала к будке мастеров, дверь перед ней широко распахнулась. Навстречу ей вышла ярко накрашенная девица. Покачивая бедрами, прошла в курилку. Подсев к мужчинам, толстыми порочными губами томно попросила закурить. Кто-то рядом свистнул, и она поморщилась:

– Эй, придурок! Свистни, знаешь, куда?.. Там тоже дырка.

Под лестницей в темноте сидят студенты. Оттуда доносятся вопли и хохот. Под одобрительное улюлюканье раздается крик:

– Сифа пошла! Фу! Держите сифу!

В углу за столом сидят три женщины. Закрыв руками уши, брюнетка читает книгу. Блондинка пьет чай с конфетами. А рыжая спит.

Хмуро озираясь, по пустому цеху медленно проходит начальник. Потом проходит переодетый в спецовку оперативник. Проводив его взглядом, двое быстро спустили в подвал контейнер с ворованными деталями. Между ними неожиданно вспыхивает драка. Победитель гордо удаляется, а побежденный садится на корточки. Задрав голову, вытирает кровь из разбитого носа.

В этот момент ярко вспыхнул свет и с нарастающим гулом загрохотало включенное оборудование. Вокруг все сразу загремело и засвистело. Из недоступных укромных мест стали появляться рабочие.

– О чем думаешь? «Вот приду домой, поем, палочку жене поставлю…»

– Ну их эти палочки! – испуганно отмахнулся он.

– Вот русский человек. После работы лишь бы до дивана доползти.

Стоя в трусах, они толкаются возле умывальников, сморкаются, моют лицо и руки хозяйственным мылом. Гудят краны, журчит и утекает вода.

– Слушай, гляди! У мордвина и чувашина сегодня выходной, и сразу все мыло на месте лежит.

Повесив полотенце, он озабоченно трогает себя за шею:

– У меня вот тут шишка вскочила и болит.

– У моего деда тоже так было перед смертью.

Он заправил рубашку в брюки и застегнул ремень. Посмотрел в зеркало и закрыл шкаф, повернулся и присвистнул:

– Ого, Пузырь Иванович! Какие у тебя ноги красивые! – удивился он, глядя на звезды у него на коленях. – А я и не замечал прежде. Это что означает?

– Означает глупость. По малолетке нанес.

– Нет, серьезно. Что значит?

Надев брюки, Пузырь неохотно ответил:

– Если дословно: «Не встану на колени перед мусорами».

– И что не вставал?

– Не ставили.

Распахнув стеклянные двери, с проходной вышла охранница в расстегнутом бушлате с пакетом в руках. Встав на крыльце, позвала собак и вывалила им из пакета. Лохматые псы начали толкаться и рычать. Лязгая клыками, схватывали со снега куски.

– Я вчера слышу, она стоит и отдувается: «Ох!.. Фу!..» Пожаловалась, что у стариков пот сильно воняет. У нас типа. А так, как она сама потеет, не дай бог пожелать никому. Я до сорока лет вообще не потела. А ты молодая пропотевшая вся от и до. Дезодорантом намажется, и то не перебивает. Вчера, как конь, вошла. На остановку шли следом за ней. Там не то, что потом. Псиной прет!

Дожидаясь автобусов, недавно пришедшие из армии двадцатилетние пацаны незатейливо заигрывают с тридцатилетними замужними женщинами со своей бригады. Одна снисходительно вздыхает:

– Ой, мальчик! Тебе сколько годиков? Чего расстегнутый? Застегнись, а то простудишься. Жалко тебя, маленького.

– Слышь, мать! Давай поваляемся?

– Слышь, ты, сынок… – томно начала говорить и вдруг завизжала, он начал валить ее в кусты: – Ты что сдурел совсем?!

Осторожно ступая по лежащим в луже доскам, Люба громко говорит идущим следом за ней:

– Она жалуется, что у нее теперь кухня стала маленькая. Это она мою не видела. У нее там можно йогой заниматься.

– Можно. Только с кем?

– Как с кем? С йогом!