Они принадлежат всем. Для диких животных места нет

После того как бельгийцы предоставили Конго независимость и ушли оттуда, весь мир считал, что теперь-то для слонов и носорогов, жирафов и буйволов пробил их последний час. И не только здесь, но и во всех других молодых государствах Африки, ставших независимыми. Ведь в арабских государствах Северной Африки в свое время были истреблены все страусы, львы, гепарды, леопарды, антилопы орикс и аддакс, а леса подчистую вырублены. А что сделали наши собственные предки с бобрами, первобытными быками, зубрами, а американцы со своими огромными стадами бизонов? Уж наверняка и африканцы окажутся не лучше, особенно теперь, когда конголезские национальные парки не охраняются больше именем бельгийского короля… А кроме того, по представлениям многих европейцев, африканцам не свойственно чувство любви и жалости к животным.

Ho тут я получил письмо от Джорджа Шаллера, известного американского биолога, работавшего в то время в Вирунга-парке, там, где обитают горные гориллы. В этом письме содержались удивительные известия.

Во время правления бельгийцев рослое племя батутси, жившее в пограничной с Конго Руанде^[29], постоянно пригоняло пастись в Вирунга-парк свой длиннорогий скот. Профессору ван Штралену не удалось добиться от бельгийского правительства каких-либо решительных мер, могущих пресечь подобное нарушение закона о национальных парках. Дело в том, что батутси имели прежде большой политический вес — они главенствовали в королевствах Руанда и Бурунди, и их старались не трогать.

Теперь же Д. Шаллер обратился за помощью к новому африканскому президенту провинции Киву господину Жану Мирухо. Тот немедленно дал ему солдат, которые пристрелили 12 коров, принадлежащих батутси, а 56 конфисковали. Теперь лес в этой местности на какое-то время был гарантирован от перевыпаса и порубок. Шаллер просил меня написать президенту благодарственное письмо, а также побудить и других ученых сделать то же самое. Разумеется, я это сделал.

Через пару недель пришел ответ от президента провинции Киву: конечно, он намерен охранять Вирунга-парк как важное наследие конголезского народа и всего человечества в целом, но если парк перестанут посещать туристы, то неоткуда будет брать средства на его содержание. «Направляйте к нам туристов!» — так заканчивалось это письмо.

Ho надо помнить, что это было в то самое время, когда газеты пестрели сообщениями о всякого рода ужасах и политической неразберихе, сопровождавших гражданскую войну в Конго. А поскольку многие люди не больно-то разбираются в названиях африканских стран, то туристы тогда боялись ехать даже в Восточную Африку. Поэтому мне пришлось написать президенту провинции Киву, что я не смогу рекомендовать туристам посещать Киву, прежде чем сам собственными глазами не увижу, как там обстоят дела: действительно ли уже все спокойно и безопасно. Вскоре я отправился туда через соседнюю Уганду, находившуюся в то время еще под британским владычеством.

Английские полицейские поначалу не захотели пропустить нас через границу в Конго, мотивируя это тем, что оттуда все время прибывают бельгийские беженцы, которыми уже переполнена вся Уганда. Никто из администрации Управления национальными парками Уганды не решался нас сопровождать в этой поездке. Они вообще еще ни разу за это время не рискнули пересечь границу между парком Куин-Элизабет и Бирунга-парком, чтобы посмотреть, что же там делается, и в случае необходимости чем-то помочь.

Ну что ж. Пришлось нам с Аленом Рутом, моим оператором, ехать одним на его «джипе». Ален уже несколько лет работает вместе со мной и прекрасно снимает. Через 14 дней предстояла его свадьба, так что нам нужно было поторапливаться.

В моей книге «Они принадлежат всем» я обстоятельно описал наши тогдашние приключения. Английские таможенники никак не соглашались оформить нам бумаги для переезда через границу по той лишь причине, что это «слишком опасно». Но в чем именно заключалась эта опасность, они объяснить не могли, а новые конголезские чиновники, здание которых стояло всего в каких-нибудь ста метрах от здания угандийской таможни, за пограничным шлагбаумом, говорили только по-французски, и поэтому с ними контактов не было.

Тогда мы взяли да и переехали через границу на свой страх и риск, без должных виз и прочих бумаг, подобно тому как мы это уже однажды проделали десять лет назад на этой же границе, только в обратном направлении.

Переехав на ту сторону, я попросил конголезских чиновников мне честно и откровенно сказать: поехали ли бы они сейчас внутрь страны, будучи белыми? Они ответили, что здесь, на границе, мало что узнаешь о том, что делается в стране, но в ближайшие дни вроде бы должно быть тихо.

Разумеется, мне было несколько не по себе, потому что повсюду можно было прочесть сообщения об убийствах миссионеров и сожженных фермах. Все бельгийские чиновники в панике покидали Конго. Но я уже много раз убеждался в том, что когда сам приезжаешь на место событий, то все оказывается не таким уж страшным, как ради сенсации изображается в газетах.