Они были первыми

– Пехота может располагаться в этих районах на отдыхе после операций по захвату Греции и Югославии. – прервал Масленникова Сталин. – Так нам этот факт объясняют немецкие дипломаты.

Масленников утвердительно кивнул.

– Я с вами согласен, товарищ Сталин, – ответил он. – Но неделю назад у нас появилась информация о том, что немцы строят артиллерийские позиции, и аэродромы вдоль нашей границы. Около артиллерийских позиций складируется большое количество боеприпасов, а на аэродромы привозятся цистерны с горючим. Вряд ли это делается с мирной целью.

Сталин бросил вопросительный взгляд на Голикова.

– Располагает ли такой информацией Генштаб? – спросил он.

Глаза Голикова растерянно забегали под припухшими веками. После долгой паузы он ответил.

– Извините, товарищ Сталин, Генеральный штаб такой информацией не располагает.

– Почему?.. – удивленно спросил Сталин, пронзая Голикова недовольным взглядом. – Это ваша главная обязанность, отслеживать военные приготовления в государствах, с которыми граничит Советский Союз.

Голиков неуверенно пожал плечами.

– Наша агентура находится в крупных городах Германии, товарищ Сталин. Агентуры в приграничной полосе у Генштаба нет.

Сталин недовольно покачал головой.

– Из Берлина, товарищ Голиков, не все увидишь. К тому же, ваших агентов там могут дезинформировать. А приготовления войск у границы не спрячешь. Я считаю, что Генштаб в этом вопросе допустил серьезную ошибку. Хорошо, что такую же ошибку не допустил наркомат внутренних дел.

Сталин подошел к столу и уже оттуда спросил.

– А может ли ваша агентура, товарищ Масленников, в случае начала войны с Германии провести диверсии на её территории?

– Да, может, товарищ Сталин! – ответил Масленников. – В мирное время наши агенты ведут разведку. Но в случае начала военных действий, они готовы к проведению диверсий. Среди них есть люди, получившие необходимую подготовку. Основными объектами диверсий будут мосты, а также железнодорожные и шоссейные дороги на территории Польши.

Это хорошо, товарищ Масленников, – ответил Сталин.

Он взглянул на, лежащий на столе календарь. Затем нашел в нем страницу с цифрой двадцать два и красным карандашом обвёл её. – Будем надеяться, что планы немцев и на этот раз окажутся блефом… – чуть слышно, словно самому себе, сказал он. Затем посмотрел на генерал-лейтенанта Масленникова и добавил. – Приведите вашу разведывательную сеть, товарищ Масленников, в боевую готовность. Если война все же начнется, ваши диверсанты будут поддерживать наши войска. – Сталин перевел взгляд на генерал-лейтенанта Голикова и затем, подавив вздох, чуть слышно произнес. – Я думаю, что в этой войне Красной Армии придется очень нелегко.

Западная Белоруссия. Гродно. 20 июня 1941 года…

Небольшой белорусский город Гродно летом тысяча девятьсот сорок первого года занимал важное стратегическое положение на границе между Советским Союзом и Германией. Граница проходила всего в тридцати километрах от Гродно и через него вели несколько крупных железнодорожных и шоссейных дорог. Город пересекала широкая и полноводная река Неман и единственной переправой через неё, были мосты, находящиеся в центре города. Поздним вечером двадцатого июня Гродно жил своей обычной мирной жизнью. По улицам проносились покрытые черным лаком легковые автомашины. Большие угловатые грузовики-фургоны развозили по магазинам продукты и товары ширпотреба. У городского театра и на бульварах собирались толпы празднично одетых горожан. В толпе был слышан: русский, украинский, белорусский, польский и еврейский говор.

Недалеко от католического собора, на улице Пилсудского, переименованной после присоединения Гродно к СССР в улицу Калинина, стоял неприметный трехэтажный домик. Окна первого этажа домика были закрыты решетками, а на крыльце всегда дежурил часовой с винтовкой. На стене рядом с часовым висела ярко-красная табличка с надписью: «Городское управление НКВД». В этот поздний час здание управления было уже безлюдным, и только на третьем этаже в угловой комнате всё ещё горел свет.

В комнате находились двое… Молодой человек с волевым, упрямым лицом и густой шевелюрой черных, как смоль волос, в форме капитана государственной безопасности, и человек средних лет, рано поседевший, с лицом, покрытым глубокими морщинами, с неприметной внешностью типичного городского обывателя. Несмотря на очевидную разницу в возрасте и занимаемом положении, разговаривали они вполне дружески.

– Вы, Павел Владимирович, на той стороне понапрасну не рискуйте, – говорил капитан. – Как задание выполните, сразу возвращайтесь. Сами знаете, какая сейчас обстановка на границе. Не сегодня – завтра, война может начаться.

Пожилой мужчина поправил на себе старый потрепанный пиджак и, хлопнув по колену выцветшим картузом, ответил:

– Ни мартв си, пан капитан! Взайцко беджи добже!

– Говорите, все хорошо будет… – усмехнулся капитан.

– Риск, конечно, есть, – уже по-русски, добавил мужчина. – «Абвер», наверняка, взял меня на заметку. Но я их приемы за этот год тоже хорошо изучил.