One and Only

Я скинула с себя кроссовки и толстовку. Ко мне снова подошел недожених, взял мою татуированную руку, что-то шепнул.

— Все, татуировку никто не увидит. Куда там твоя мама пропала? — спросил он. Я лишь пожала плечами и мы прошли в гостиную.

— Мам, — позвала я роющуюся в громадной сумке маман.

— Да, да, солнышко, пять секунд, — глухо отозвалась она, не отрываясь от поисков.

Мы с Максом сели на диван и стали ждать. С каждой секундой меня эта вся ситуация бесила все больше, а Звездун сиял, как начищенный медяк. Мир сходит с ума! Какой-то дурдом на выезде, реально.

— Нашла! — вскочила маман с большим красивым пакетом в руке, но, увидев сидящего рядом со мной Макса, как-то по-детски прикрыла рот ладошкой и произнесла: «Ой». Бурная реакция, что еще сказать. А Звездун не растерялся. Встал с дивана, подошел к моей шокированной маме, поцеловал ее руку:

— Добрый день, Ольга Анатольевна, — откуда он знает её имя?! — Меня зовут Лиан, я… кхм… друг вашей дочери, — уверена, в его лазурно-карих глазах сейчас пляшут чертики, а на щеках виднеются ямочки. Очаровательный подонок…

— День добрый, — пробасил строгий голос моего папы с порога гостиной. Он был в одних домашних серых штанах, сверкая все еще шикарным торсом, не понимаю, как можно быть в таком тонусе в сорок три года, но мой папаня и не такое может. Я встала на диван с криком: «Папочка!!!», чуть разбежалась и запрыгнула аккурат в папины объятия, повиснув на нем. Как в детстве.

— Здравствуй, дочка, — задорно, но в то же время с нежностью, произнес папа. Я обняла его еще крепче, — Осторожней, раздавишь старика, — засмеялся он, кажется, забыв, что в комнате есть улыбающиеся мама и Макс.

— Ну, какой из тебя старик, ты еще о-го-го! — сказала я, выбравшись из его могучих обнимашек. К нам подошел Звездун, протянув папе руку.

— Здравствуйте, Олег Станиславович, — Звездец выдержал папино рукопожатие, на что отец довольно хмыкнул, — Я рад познакомиться с родителями Ринни.

— Значит, ты — Лиан? — спросил папа, обнимая меня левой рукой за плечи. Макс кивнул.

Оказывается у папы и у моего «как бы жениха» примерно одинаковое телосложение, хотя папа на пару сантиметров выше, да и в плечах пошире Звездуна будет, но тоже ненамного. У папы волосы иссиня-черные, а у Макса они темно-коричневого цвета. И глаза, у папы ярко-голубые, даже лазурные, у Макса не такой яркий оттенок голубого переходит в карий (цвет крепкого черного чая, если конкретнее). В этом баттле победил мой папулька. А Звездун — лошара. Так, главное, не засмеяться в голос, иначе меня быстро в дурку определят.

Кстати, если Звездуна можно сравнить с моим папой, то меня — с мамой, хотя говорят, что с папой мы больше похожи, врунишки, видимо. У нее длинные светло-каштановые кудри, у меня каштановые чуть-чуть вьющиеся. Глаза не сравнить, они у меня постоянно разного цвета, обычно в пределах оттенков зеленого, но в свете последних событий и красный проявляется, а у мамы глаза карие, красивого орехового оттенка, светлее, чем у Макса. Мама меня выше на три сантиметра ровно и в груди шире на размер. Хотя сама по себе она довольно-таки худая, но не тощая. Как в шутку говорит мой папаня: «О скалы не бьюсь и в жиру не тону. Есть за что ухватиться, это главное».

Из размышлений меня вытянули руки отца, точнее щелчки пальцами перед моим лицом.

— Ты чего зависла, дочь? — я проморгалась.

— Да так, задумалась, — осмотрела комнату, нахмурилась, — А где Зв…Лиан с мамой?

— Оооо, ребенок, ты заболела? — папа заглянул мне в глаза, покрутил лицо, держа его за подбородок, даже реакцию зрачков на свет проверил, — Странно. Вроде все нормально, а рассеянная. Никогда не была такой. Влюбилась в этого пацана, да? — я ошарашенно смотрела на папу. Нифига ж себе выводы!

— Ни в кого я не влюбилась. Тем более в этого Звездуна! Ты что? — запротестовала я. Отец снисходительно улыбнулся и усадил меня на диван. Так, понятно, сейчас будет «конструктивный» разговор. Знаем, проходили.

— Пока мать твоя неугомонная утащила парня на балкон разбираться с вещами, мы с тобой все обсудим.

— Да нечего обсуждать, пап. У нас с Максом общая неприятность, с которой нам придется разобраться, по отдельности там не получится, — вроде не соврала, но и ничего конкретного не сказала.

— Это не неприятность, родная, — взяв мою левую руку и обводя контуры татуировки, произнес папа. Почему он видит мою татуировку?! Макс, скотина! Голову ему оторву!!!

— Пап, погоди минуту, хорошо? — сказала я и понеслась через свою комнату на балкон.

— Макс, твою волшебницу! Я тебе сейчас руки оторву и в одно место засуну!!! — попутно рычала я, — Возомнил себя мега-колдуном! Мерлин недоделанный!!!

В коридоре меня нагнал отец, схватил за плечи и утащил обратно в гостиную.

— Дочь, успокойся! Что ты горланишь, как потерпевшая? — усадили меня на диван папины могучие руки.

— Да он… да я… аааааааа!!! — стенала я, толи от бессилия, толи от злости, и уронила голову на спинку дивана, прикрыв лицо ладонями.