Она уже мертва

Сеновал представляет собой небольшую, обшитую досками вышку. Она прилепилась к торцу Лёкиной мастерской и условно разделена на два этажа. Внизу, в стойле, обитает Саладин, а Сережа поселился выше, в до краев заполненном сеном пространстве. Попасть туда можно по шаткой старой лестнице с перекладинами, расположенными довольно далеко друг от друга. Если бы не страстное желание увидеть Сережу, Белка бы к такой сомнительной конструкции и на пушечный выстрел не подошла. Но иного пути увидеть бога нет – вот и приходится ползти по занозистым круглым ступенькам, всякий раз рискуя свалиться и сломать себе шею.

Очутившись на самой верхней ступеньке и поставив «Не тронь меня!» на выгоревшее и как будто вяленое сено, Белка тут же принимается звать Повелителя кузнечиков:

– Сережа, ты здесь?

– Привет, Бельч, – откликается Сережа.

«Бельч» – новое производное от Белки, оно свидетельствует о том, что отношения с Сережей перешли на качественно новый уровень. В них появилось больше теплоты и доверительности, возможно, что и дружба при таком раскладе не за горами.

– Я только… отдать.

– Что отдать?

– Пирожки. Ба волнуется, что ты голодный.

– Я не голодный.

– Значит, мне передать, что ты отказываешься? – Белка восхищена собственной наглостью.

– С чем пирожки?

– Ну… С ливером, вишней и курагой.

– Давай их сюда.

– А можно я немножко посижу с тобой?

Ради этого вопроса и была затеяна вся операция. Только бы Сережа не выпроводил ее, сославшись на занятость. Этого Белка боится даже больше, чем возможного разоблачения. Откройся всё, и она прослывет лгунишкой, хотя утверждала обратное: «Я никогда не вру». Но ведь то, что она делает, – никакое не вранье.

Всего лишь – забота о Сереже. Если можно Парвати, то почему Белке нельзя?

– Давай-ка я тебе помогу. – Сильные Сережины руки втягивают Белку на сеновал. От нахлынувших переживаний она краснеет и вот-вот готова расплакаться – сладкими ванильными слезами.

– А цветок откуда? – удивляется Сережа. – Тоже Парвати передала?

Чувствуя, что близка к провалу, Белка краснеет еще больше и начинает всерьез опасаться за сено: как бы оно не вспыхнуло от сжирающего ее щеки огня.

– Н-не знаю. Нет. Наверное, просто упал.

– С неба?

– Почему с неба? У веранды целые заросли… Вот он и упал.

– Принято, – Сережа запрокидывает голову и смеется. – Сама-то будешь?

– Ага.

Некоторое время они жуют пирожки, одобрительно глядя друг на друга. Белке хочется задать Сереже тысячу вопросов: что за книжки он читает? что за графики чертит? почему Парвати относится к нему совсем не так, как ко всем остальным? что за город – Владивосток? кто его родители? – хотя что-то подсказывает ей: этой темы лучше не касаться.

Если бы он был родным братом МашМиша, Гульки или Лазаря – это сразу всплыло бы на поверхность. Но все дети, кроме Лёки, – и старшие, и младшие, – увидели его впервые. Выходит, он – Лёкин брат?

Тоже нет.

В Белкином сознании давно брезжит отгадка: груженное ванилью судно и «Летучий голландец», который унес в море Самого старшего и Самую младшую, как-то связаны между собой. А лоцман – профессия универсальная. Лоцман не только прокладывает путь к сердцу Парвати, но и ищет затерянные корабли.

– Странная надпись, – заявляет Белка, когда последний пирожок съеден и дно «Не тронь меня!» сиротливо обнажается.

– Ничего странного.

– Ну как же?

– «Не тронь меня!» – так назывался один линейный фрегат.

– Корабль? – уточняет Белка.

– Да. Эта тарелка – оттуда. Она самая что ни на есть морская.

Непонятно, шутит Сережа или говорит правду? У корабля не может быть такого смешного имени. Петроградка, где живет Белка, охраняется крейсером «Аврора». Вот подходящее название! В Александровском парке, рядом с метро «Горьковская», стоит памятник миноносцу «Стерегущий» – вот подходящее название! А в «Не тронь меня!» слышатся визгливые нотки, трусость его удел.

– Корабль не может так называться.

– Корабль может называться как угодно, – терпеливо поясняет Сережа. – И «Не тронь меня!» – не самое плохое имя, поверь.

– В чем же его смысл?

– Смысл? Лучше не приближайся – и избежишь неприятностей. Лучше не приближайся – и останешься цел.

Эти простые слова поворачивают всю историю на сто восемьдесят градусов. Визги и крики сменяются спокойной уверенностью в своих силах, и в Белкином воображении расцветает могучее судно со ста пушками, ста мачтами и десятью тысячами парусов. Капитан «Не тронь меня!», конечно же, Сережа: в руках у него – подзорная труба из шкиперской, в петлице – маленький цветок маттиолы. А Белка… Белка еще не решила для себя, в каком образе взойдет на борт «Не тронь меня!». Можно облачиться в кринолины, а можно напялить на себя парусиновую куртку юнги. Последнее выглядит предпочтительнее, ведь корабль-то – военный!

Женщинам на нем не место.

– Я тебе не мешаю, Сережа?

– Нет.

– Тогда я еще посижу.

– Сиди.