Она нечаянно нагрянет

Максу было шесть лет, но он хорошо помнит, как его раздевали в аэропорту чужие тетки и прощупывали все его вещи, то же самое пришлось пережить Миле и отцу. Перелет он помнил плохо, ему казалось, что он все время спал. Вначале прилетели в Вену, а через два дня их на поезде под охраной автоматчиков отправили в Рим. Поселили в небольшой гостинице, организовали экскурсию по городу, который так их поразил, что Мила чуть не заболела.

– Боже мой, неужели так люди живут? Лева, какая красота! А магазины, а продукты? И никаких очередей.

В Риме они застряли на несколько месяцев. Лев Григорьевич не терял время: писал статьи, Которые были переведены, опубликованы и вызвали большой интерес. Вырвавшись из СССР, где его работа велась в строгой секретности, он мгновенно стал известным ученым, которому предложили остаться работать в Италии.

Однако, на собеседовании в организации по поддержке репатриантов, где решался вопрос местожительства, он попросил отправить его с семьей в США, и через некоторое время они улетели в Чикаго.

Их встречали представители еврейской общины и корреспонденты, ожидавшие услышать гневные речи в адрес коммунистического режима, но отец, подтолкнув Милу, заявил, что жилось ему совсем неплохо. У него все было: и машина, и прекрасная квартира, и приличная зарплата. На вопрос, почему же он уехал, ответил, что это нужно было по работе. Корреспондентов быстро убрали, к ним подошли представители фирмы, где отцу предстояло работать.

Привыкали и отец и Мила трудно, особенно Мила, она совсем не знала английского. Отец целыми днями пропадал в лаборатории, которую ему сразу же предоставили, а она крутилась по хозяйству и ходила по магазинам, Макса всегда брала с собой, боясь оставить одного дома. В магазине тетя упорно говорила по-русски, ее не понимали, она нервничала и просто показывала пальцем, а Макс очень быстро запоминал незнакомые слова и вскоре вполне сносно мог объяснить, чего он хочет.

Дома отец говорил с ним только по-английски, понимая, что ему надо обязательно выучить язык, ведь в этом году Макс должен был пойти в школу. Еще Лев Григорьевич записал на курсы английского Милу и Макса. Тете язык не давался, она полагалась на маленького Макса, который вскоре мог бойко болтать и помогал ей объясняться с продавцами.

В школе первые полгода ему было трудно, а потом Макс настолько привык говорить по-английски, что через какое-то время по-русски стал говорить с акцентом. Учение давалось легко, он всегда был первым учеником, отец и Мила очень им гордились. Потом был Колумбийский Университет, который он тоже блестяще закончил. Наукой он заниматься не хотел, а принял предложение от известной фирмы, занимался строительством, а потом и сам стал успешным бизнесменом.

Все эти годы Мила безуспешно пыталась женить отца.

– Что с вами будет, если я умру? Вы же оба пропадете. Один в своей лаборатории, другой все время в командировках, как бродяга. Кто за вами будет ухаживать, а? Ну, Максик еще может погулять, а ты Левушка? Ведь ты уже не мальчик. Волей-поневоле тебе надо во время покушать, принять лекарство, того-всего, ты такой рассеянный, вечно все забываешь. Вот скажи, почему тебе не понравилась Идочка Финк? Такая милая женщина и так готовит фаршированную рыбу. Лева, почему ты молчишь, ну что тебе еще надо?

– Мила, отстань, – отмахивался Лев Григорьевич, – я, что каждый день ем фаршированную рыбу?

– Она и борщ шикарный готовит, – тут же парирует Мила. – Еще она делает вареники с мясом, еще… – она морщила лоб, вспоминая, что еще готовила Идочка Финк.

– Мила, не нужны мне вареники и борщи, и Идочка твоя мне не нужна! – Не на шутку сердился Лев Григорьевич.

– Хорошо, не надо Идочку, в конце концов, есть и другие претеденки.

– Что?! Претеденки? – Лев Григорьевич начинал смеяться, Макс присоединялся.

Мила обиженно замолкала, потом фыркала и улыбалась.

– Шлемазалы вы оба, вот вы кто. Ну и ладно, живите, как хотите.

Но через некоторое время все повторялось. Тетя знакомилась с очередной незамужней женщиной и пыталась сосватать ее брату. Попытка неизменно проваливалась, но, кажется, Мила была этому даже рада. Другую женщину в семье она бы не потерпела.

Макс встречался с разными девушками даже американками, хотя, как правило, они предпочитают соотечественников, иммигрантам, в лучшем случае, предлагалась только дружба. И потом разве будут они хлопотать по дому, варить борщи и делать вареники? В лучшем случае купят гамбургер и разогреют его в микроволновке. А его представление о жене складывалось по Миле, которая готовила, заботилась о нем, провожала на работу и встречала. Именно такой он представлял женщину, которая будет рядом.