Она написала любовь

Он рассказывал об особенностях южной кухни, а сам не мог оторвать глаз от ее лица. Какие… живые глаза. Волнистые волосы, отливающие золотом в свете свечей… Свечи. Он не переборщил? Может, зря? Ведь нормы этикета этого в их случае не предполагают, но… Он рискнул намекнуть. Примет ли она этот его жест? По правилам – должна уронить салфетку. Но… нет. Это значит… нет?

– Я заказал и мясо, и цыпленка. Цыпленок в соусе из плодов тартхи – это очень вкусно, поверьте мне на слово. Что вам положить?

– Цыпленка, – ответила Агата, а сама рассматривала блюда, выставленные на стол.

Посуда из черненого серебра с замысловатыми узорами. Вино в глиняной бутыли слегка изогнутой формы – никогда такой не видела. Глубокая чаша на краю стола, в прозрачной воде которой плавали листья мяты, дольки апельсина, лимона и даже зернышки самых настоящих гранатов.

– Что это? – спросила она. – Какой-то напиток?

Бывший канцлер рассмеялся:

– Знаете, вы мне напомнили одну историю. Когда мы были в Волине, произошел забавный казус. Наш маршал выпил все содержимое из чаши. Залпом. Накануне у него была неформальная встреча, где он по политическим соображениям вынужден был… поддержать наших предполагаемых союзников. Прожевал лимончик. Со вздохом облегчения похвалил компот…

– И?..

– Это чаша для омовения рук.

Они хохотали. Эльза и Грон улыбались. Огонь потрескивал, поддерживая теплую компанию и душевную атмосферу.

Эрик смотрел на Агату, думая о том, насколько с ней легко. Ей все интересно. Искренне. А ему… Ему просто хорошо.

Хочется защитить. Развлечь. Покормить. Увидеть, как от вина розовеют щеки, как выбивается из наскоро сделанной прически упрямый завиток. Этой молодой женщине интересно жить. Она хочет писать. Заваривать чай. Гладить собак. Вдыхать аромат осенних листьев, ловить веснушками первое весеннее солнце, улыбаться высокому, синему небу, подставлять ладони прохладным каплям дождя. Удивительно, но рядом с ней ему тоже… Всего этого хочется.

– Вы же много путешествовали? – спросила Агата, стараясь не есть слишком быстро.

По правде говоря, это было не так просто сделать, потому что… вкусно-то как!

Эрик вспомнил свои деловые поездки и покачал головой:

– Можно и так сказать.

– Были и в Волине, в империи Чи-джо-ида.

– И в Оклере, по вопросам заключения мира. И в Ганзейском союзе.

При мысли о последнем бывший канцлер привычно поморщился. Он не любил торговцев. Даже к оклеровцам – врагам – и то относился с бо́льшим уважением.

– А вам не скучно было в поместье?

Барон рассмеялся:

– Вы знаете, нет. Я полюбил старый дом. Тихо. Спокойно. Можно представить себе, что войны никогда не было. Забыть, как страшный сон. Расстрельные списки. Сожженные города. Людей, по которым даже скорбеть некогда…

– Но мы же победили…

– Да. – Он допил вино. Налил еще. – Победили…

– Простите. Простите меня, я… Наверное, зря подняла эту тему. У вас тяжелые воспоминания.

– Не думайте об этом. И не извиняйтесь. Лучше скажите мне… О чем вы думаете? У вас такой озабоченный вид, что еще немного, и я решу, что ужин вас не впечатлил.

– Ах нет, что вы! Все очень вкусно. Вино чудесное… Знаете, я вас помню во дворце, на церемонии награждения. Людвиг тогда получил Королевскую премию.

– Это интересно. И что же вы помните?

– Вы мне тогда показались… Таким недовольным. Вот ни за что бы не поверила, что вы можете так улыбаться!

– Как так? – Барон смотрел так пристально, что Агата смутилась.

– Не знаю… Тепло. Весело. Искренне.

– Мне всегда были не по душе помпезные дворцовые мероприятия. А уж как вспомню расчеты с министром финансов: откуда взять деньги на все эти увеселения…

– А мы на эту премию доходный дом в столице купили, – растерянно ответила Агата: с такого ракурса она дворцовые праздники не рассматривала.

– Рад, что деньги пошли на что-то полезное.

Господин барон поймал недовольный взгляд Эльзы и печальный Грона. Тяжелый вздох. Безмолвное рычание.

А как иначе? Ну, посудите сами: вечер, ужин при свечах. Мужчина и женщина, которые нравятся друг другу, но сидят, как на дворцовом мероприятии? Странные все-таки люди… Глупые…

Эрику хотелось спросить у Агаты: как так получилось, что он ее не заметил на награждении. Она ведь была рядом с мужем. Его самого бывший канцлер помнил хорошо – белый мундир с золочеными эполетами, чуть откинутая назад голова, гордая, снисходительная улыбка. Неприятный все-таки тип!

Женщины рядом с писателем он не помнил… А ведь она должна была блистать в тот вечер! Вечернее платье. Открытые плечи, перчатки, драгоценности? Он напряг память еще раз. Нет. Ничего такого он не помнит. Как же так? Как так получилось, что такая женщина – и стала… тенью?

Глава 11

– Да как ты осмелилась? Привести в мой дом своего любовника?!! – Пышная пожилая дама воздела руки к небесам. – Какой стыд! Позор! О, мой мальчик… Мой бедный мальчик, Людвиг! Людвиг! О! – Дрожь в голосе, слезы в маленьких, еле выглядывающих из-за надутых щек глазах…

Эрик нахмурился, если бы не интересы следствия, то все бы родственники драгоценного писателя уже бы паковали чемоданы.