Он уходит и возвращается

Я переползал от окна к окну, наверное, в течение получаса, надеясь получше разглядеть женщину. Мне казалось, что я двигаюсь, как опытный разведчик, умело прячась за кустами сирени, или что там у нее росло, и совершенно незаметно заглядывая в окна. Наверное, с улицы меня все же было видно, но ночь была безлунной, а люди в этом городке не имеют привычки выходить из дома с наступлением темноты.

По-видимому, больше в доме никого не было. Затем женщина куда-то исчезла. Может быть, она была в ванной; может быть, отправилась спать. Мне захотелось позвонить в дверь. Но зачем? Что я ей скажу? И прежде всего, как я объясню, что делаю у нее под окнами?

Я вернулся обратно в кусты, решив, что на сегодня довольно. И вдруг она появилась в окне; она стояла и смотрела прямо на меня.

И улыбалась. И кивала мне.

«Иди сюда, красавчик».

Я подумал о коте. Подумал о собаке. Я задрожал.

И, как тот парень с футбольным мячом, повернулся и бросился бежать; я галопом несся по тихим улочкам, изнемогая от ужаса.

Я дошел до того состояния, когда просто необходимо выпить. В прежние времена стаканчик спиртного всегда меня успокаивал. Снимал тяжесть с души, успокаивал боль, давал ответы на все вопросы. Второй стакан уже шел как по маслу. За вторым следовал третий, за ним четвертый; четвертый непременно требовал пятого и так далее — прямиком к бессоннице, рвоте, облысению, кровоточивости десен, воспалению глаз, кровоизлияниям, ночным кошмарам, галлюцинациям, импотенции, трясучке, расстройству кишечника, сыпи и всему остальному.

Я бросил пить. Я стал ходить на собрания, нервный и взволнованный, Я говорил, что бьюсь над одной тайной. Я не говорил, в чем она заключалась. Пусть думают, кому что нравится. Все равно они узнали бы, что со мной происходит. Потому что они тоже бились над тайнами. Иначе зачем нам эти собрания?

Дом исчез через две недели. Я проверял каждый день. Когда он вернулся, весна была в полном разгаре. Деревья покрылись нежной зеленью, распустились цветы, воздух стал теплым и мягким.

Вернулась и женщина, та, блондинка. Проходя мимо белого домика, я ее не видел, а проходил я каждый день. Она не стояла в дверном проеме, словно знала, что я иду. Иногда я видел ее в окне, но чаще всего она стояла за сетчатой дверью. Иногда на ней был ее красный шелковый халат, иногда — зеленый. У нее была и другая одежда, очень красивая, но какая-то странная — плечи широкие, остальное узкое. Один раз — невероятное, незабываемое зрелище! — она подошла к двери совершенно голая, на ней были только чулки, и встала в дверном проеме; ее чудесное тело купалось в солнечных лучах.

Она всегда улыбалась. Должно быть, догадывалась, кто подглядывал за ней в ту ночь, но женщину это не волновало. На ее лице можно было прочесть: «Может, познакомимся поближе?» Она не сходила с ее лица, эта приветливая, зовущая улыбка. Иногда она манила меня пальчиком.

«Только не с тобой, сестричка. Только не с тобой».

И все же я не мог не приходить к ее дому. Дом, женщина, тайна — все это притягивало меня, как магнит.

К этому времени у меня было уже две теории. Первая — самая простая. Женщине очень одиноко, она скучает и ищет, чем бы отвлечься. Возможно, игры со мной ее возбуждали. В этом маленьком тихом городишке, где основной причиной смерти была скука, ей нравилось искать приключения.

Нет, слишком просто, слишком. Как может женщина с такой внешностью страдать от одиночества? И вообще, как она попала в этот город? И самое важное — как объяснить странные исчезновения дома и его возвращение? А что случилось с собакой, котом, велосипедом и мальчишкой с футбольным мячом? Впрочем, собака-то как раз вернулась — пес сидел на ступеньках крыльца в тот день, когда женщина разыграла передо мной свое представление, но он не отходил от дома более чем на пару ярдов и двигался как-то странно, словно загипнотизированный. Кота и велосипед я не видел.

Следовательно, верна моя вторая теория — теория рыбака и наживки.

Этот дом приходит к нам из будущего, сказал я себе. Они там изучают конец двадцатого века и хотят собрать кое-какие артефакты. Поэтому время от времени запускают машину времени, которая у них сделана в виде белого домика, чтобы подбирать наши игрушки, животных, газеты, все, что им попадется. А сейчас они пытаются поймать живого представителя человечества конца двадцатого века. Запускают приманку в виде красивой женщины — иногда голой — и подманивают на нее жертву, как рыбак подманивает зубатку на наживку из плотвы.

Безумная идея? Конечно. Но ничего лучше я не придумал.

Через десять дней дом опять исчез. Когда он вернулся — примерно через неделю, — женщины в нем не было. Наверное, ее отправили в отпуск. Однако они по-прежнему старались затащить меня внутрь. Как только я занимал свою обычную позицию у края тротуара, дверь тихонько приоткрывалась; правда, за ней никого не было. Она так и стояла открытой, поджидая, когда я не выдержу и подойду поближе.