Он спас Сталина

Возможен элемент случайности. Нисколько не умаляя заслуг в проделанной колоссальной работе по оперативному обслуживанию подразделений охраны со стороны Николая Григорьевича Кравченко, автор считает, что Сталин симпатизировал высокому, плечистому, стройному красавцу с густой, как у него в молодости, шевелюрой. И когда встал вопрос о присвоении генеральского звания по просьбе Рузвельта, он остановился именно на подполковнике из Смерша. Это была им созданная и им названная контрразведывательная организация в Вооруженных силах СССР.

Вождь ведь был наркомом обороны Советского Союза, поэтому Главное управление контрразведки Смерш недаром было передано в НКО СССР. Виктор Семенович Абакумов состоял в его заместителях по безопасности.

А авторитет у Абакумова к этому времени был достаточно высок, и Сталин доверял ему больше, чем Берии, которого стал подозревать в угодничестве, мздоимстве и моральном разложении, считая это признаком заявки на преемственность. Но Сталин, хотя и стар был, не собирался уходить с политического подиума. А назначенцев на свое место сам выбирал. В разное время у него в этом качестве ходили и Кузнецов, и Воскресенский, и Пономаренко, и многие другие. А вот инициативы у подчиненных и проявлений подобных негативных черт вождь не переносил.

ВЕРСИЯ № 5

Молчание о деятельности генерал-майора Н.Г. Кравченко со стороны его самого, органов и кремлевских властей, возможно, было связано с историей выхода смершевца на немалую часть немецкой агентуры через дочь хозяина тегеранской таверны. Несмотря на полученные конкретные положительные результаты по разоблачению вражеских террористов, его могли профилактировать за эту «порочащую» связь.

Ведь «шила в мешке не утаишь», если оно, конечно, там было. Поэтому некоторым из сотрудников советской резидентуры в Тегеране, возможно, могла стать достоянием связь Николая Григорьевича с персиянкой, этакой есенинской «Шаганэ». Помните:

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому, что я с севера, что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ…

Эти контакты с иностранкой могли навредить репутации самого Кравченко из-за боязни так называемой в разведке «медовой ловушки».

Наверное, Сталину донесли этот «прокол» подполковника, но он рассудил по-своему, повесив ему на плечи золотые погоны генерала. Может, поэтому после 1943 года его прятали по медвежьим углам России.

Если рассказ П.Ф. Лубенникова правда, значит, такая утечка информации где-то, когда-то и кем-то произошла. Вот отсюда, очевидно, и была заинтересованность органов госбезопасности периода Ю.В. Андропова «архивами» и, возможно, написанными мемуарами отставного генерала — любимца Сталина…

* * *

Был Сталин и другим, глядя на утехи придворных. Придется немного углубиться в историю, чтобы показать степень реакции вождя на подобные «штучки».

Так, 2 января 1940 года к Сталину на ужин в Семеновское приехали Микоян, Андреев, Каганович и Ворошилов с Надей Тузовой — бывшей сотрудницей Коминтерна, его секретаршей, смазливой бабенкой, решившей тоже поздравить вождя. Сталин был в хорошем настроении. Он показал правительственную телеграмму от Гитлера, который накануне поздравил вождя с 60-летием.

— Ах, до чего же внимательный человек, вы смотрите, ведь вспомнил, — заикаясь, скороговоркой пролопотал Молотов, приехавший раньше других гостей.

А потом пошли «карачки», когда подменялась служба Отечеству службе «Вашему Превосходительству» — верноподданнические тосты, о которых когда-то впервые высказался художник Валентин Серов, рисуя портрет царя Николая II. Он тогда отметил льстивое окружение царя и россиян, никак не освободившихся от векового заискивания перед сильными мира сего.

Особенно старались в угодничестве Ворошилов и Микоян. И тут Сталин не выдержал:

— Фу, вы как псаломщики. За бутылку водки готовы продать все и вся. Даже отца родного и мать в придачу.

Наступила зловещая тишина, которая, как на фронте, в любую секунду могла взорваться открытием огня.

И стрельба началась:

— Вы все уже успели записаться в новые богатеи, в знатное сословие, стали вельможами. Каждый из вас превратился в барина, в боярина. Забыли, кем вы были, — скаламбурил хозяин. — Став наркомами, научились быстро воровать.

Эти слова бросили многих в жар. Учащенно забились сердца — грешки и грехи ведь имелись у каждого. Поэтому все притихли, понимая, что Сталин может погнать такую волну, что она превратится в цунами. И он, захмелевший от любимых двух вин, стоявших на столе — «Хванчкара» и «Чхавери», продолжил:

— Что вы съежились? Паучье племя испугалось возмездия? — Сталин повернул голову.

— Ворошилов, а ну-ка скажи, сколько государственных денег ты списал на свою светлость за счет бюджета?

Клим Ефремович, точно провинившийся ученик, вскочил со стула и встал в позу «руки по швам».