Он сделал все, что мог

— Может быть разговор. — Кивком головы он показал на дверь в углу магазина и пошел туда. Я — за ним.

Мы оказались в темной, пахнущей мышами комнатушке. Наверное, здесь он принимал товар. Комнатушку перегораживал низкий ларь, по обе стороны которого стояло по креслу.

— Что вам конкретно надо? — деловито спросил хозяин.

— Конечно, не пудреницы без крышек. Нужен настоящий товар: благородный металл, камушки и прочее. Будет и настоящая плата. Я ехал сюда с уверенностью, что война тряхнула вашу аристократию. А тут дошло до того, что вон там, на углу, в комиссионном магазине продается эмалированная кастрюля с отломанной ручкой.

Хозяин печально улыбнулся:

— О-о, знаю. Тот делец неудачник. У него в первые дни войны от случайной бомбы сгорело большое дело, и он начал все сначала. Если вы коммерсант, то знаете, что означает начинать снова.

Я вздохнул:

— Это верно. Мой отец прогорал ровно три раза и три раза начинал сначала. Но я веду дело по-новому, в ногу со временем. Кастрюлями меня торговать не заставишь, черта с два!

Мы оба посмеялись. Я спросил:

— Ну что ж, будет разговор о настоящем товаре?

— Да… может быть… может быть… — замедленно ответил хозяин и вдруг решительно спросил: — Чем вы платите?

— Товар люкс оплачиваю швейцарской валютой. Но только чистый люкс. Остальное — рейхсмарками, не оккупационными, а рейхе, понимаете?

Хозяин мелко-мелко кивал головой, в это время о чем-то напряженно думая.

— Сколько времени вы можете мне дать? — спросил он.

— Выращивать садик возле отеля не собираюсь, — засмеялся я. — Даю три дня.

— О, мало. Ведь теперь все страшно сложно, люди не верят друг другу, как бывало.

— Да, я забыл сказать. С каждой сделки и в валюте той сделки вы получите десять процентов комиссионных. Но цену мы сбиваем вместе. Этого вам достаточно для восстановления пропавшей веры в людей?

Хозяин блудливо улыбнулся:

— Лично мне достаточно. А какие гарантии?

— Гарантия — первая же сделка. И с клиентом и с вами я буду расплачиваться немедленно и наличными.

В конце концов мы условились, что завтра я зайду к нему в час закрытия магазина.

Да, теперь я держался более правильно. Однако уже было десять минут первого, и я отправился к месту явки…

На парапете сидел человек, который меня ждал. Стараясь не привлечь его внимания, я прошел мимо него и шагах в пятнадцати сел на скамейку. Решил понаблюдать, что происходит вокруг связного. Может быть, он сам не знает, что за ним следят. После возможной неудачи Ивана Ивановича я должен быть настороже вдвойне. Методически просмотрел площадь и садик. Как будто ничего подозрительного не было, но сам связной почему-то вел себя неспокойно. При приближении каждого мужчины он начинал перекладывать молитвенник из руки в руку и все время озирался по сторонам. «Все-таки неправильно, — заметил я про себя, — что на такую ответственную связь, от которой зависит судьба всей подпольной организации, поставили неопытного, да еще, видно, и нервного человека».

Ровно в час тридцать пять связной встал, осмотрелся и пошел к главной улице. А я отправился продолжать знакомство с коммерсантами — это мне нужно было, чтобы в случае чего я мог сослаться на свое с ними знакомство и чтобы освоиться на улицах города. Посетил еще два магазина. Оба они были похожи на тот, где продавалась кастрюля без ручки. Я даже не вступал в переговоры с хозяевами.

Пообедал в фешенебельном кафе. Все тут было на высоком уровне — и меню и цены. Удивило, что кафе переполнено, и не военными, а штатскими. Сидят по двое, по трое, беседуют, осторожно сблизив лица и поминутно оглядываясь. Кто эти люди? Коммерсанты? Чиновники нового порядка? Вылезшая из щелей буржуазия? Поди разберись.

За мой стол села пожилая дама, явно переусердствовавшая по части косметики. Она молчала как пень и только протяжно вздыхала. На двух пальцах ее левой руки были дорогие перстни. Так, не обронив ни слова, мы с ней отобедали и вышли из кафе. Она еще раз вздохнула и пошла налево, а я — направо.

На другой день, согласно расписанию явок, связной должен был прийти на свое место в садике к десяти часам утра. В случае дождя он должен находиться у колонн музея.

И как раз дождь. Хорошо еще, что хоть не холодный. Шагаю, подняв воротник плаща и надвинув шляпу на нос.

Связной, тот же самый человек, исправно стоял, прислонясь к колонне. Я подошел к нему.

— Здравствуйте.

Он не отвечает — по паролю так и надо.

— Не знаете, случайно, где в Вильнюсе можно купить породистых голубей?

Следует установленный ответ:

— Я знаю, где продаются голуби декоративных пород.

Мы пожали друг другу руки.

— Идемте, — сказал связной.

Мы пересекли площадь и вошли в узкую, кривую улочку старого города.

— До меня вы встретили товарища? — спросил я.

— Он не пришел.

Я даже остановился.

— Как — не пришел?

— Так — не пришел. Очевидно, с ним что-то случилось. И, может быть, очень плохое. Наши люди пытаются разузнать.