Он погиб до полета Гагарина

Летом мирную жизнь семьи Бондаренко разрушила война. Василий Григорьевич в первые же дни боевых действий ушел добровольцем на фронт. Получив контузию в оборонительных боях под Киевом, Василий Бондаренко попал в плен. В начале 1942 года он совершил дерзкий побег и сумел пробраться в лес к партизанам. Начал воевать рядовым членом отряда, отличился в боях. К августу 1944 года стал комиссаром отдельного отряда разведки партизанского соединения. И совсем не случайно, что семь боевых наград украсили к концу войны грудь фронтовика Василия Григорьевича Бондаренко.

«Самые лучшие годы любого человека, - писал в книге «О тех, кто не вышел на орбиты» исследователь истории космонавтики Вадим Молчанов, - годы детства - у Валентина пришлись на войну и на тяжелое послевоенное время. Во время войны его отец Василий Григорьевич был комиссаром кавалерийского разведдивизиона. После побега из плена он стал партизаном и подпольщиком. Валентин очень гордился своим отцом. Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР Георгий Степанович Шонин рассказал в своей книге, что Валентин очень часто рассказывал ему о своем отце, временами прерывая вдруг себя вопросом: «Я тебе говорил, что папаха моего батьки лежит в музее партизанской славы?» Конечно же, Валентин хотел быть похожим на своего отца».

Ольга Ивановна Бондаренко с двумя детьми эвакуироваться в советский тыл не смогла. Ей и детям пришлось провести большую часть военного времени в оккупации.

Что такое фашистская оккупация? Вот что написал о том времени писатель Юрий Никитин, который, - как и Валентин Бондаренко, - еще мальчишкой пережил то страшное время в Харькове:

«У нас на Журавлевке существовал маленький рынок, называемый «базарчиком». Однажды там партизаны подстерегли и застрелили двух немецких солдат.

Немцы мгновенно оцепили весь район, вытолкали из домов всех, кого обнаружили из мужчин, пересчитали, выбрали из строя двадцать человек и объявили, что расстреляют их из расчета по десять русских за каждого немецкого солдата, если… партизаны не объявятся.

Партизаны, конечно же, не объявились, и всех двадцатерых расстреляли. Самое удивительное для жителей Журавлевки было в том, что в число двадцати попал и настоящий немец, что приехал в нашу страну восемь лет тому и работал здесь главным инженером на заводе.

Несмотря на его мольбы, офицер, руководивший расстрелом, ответил хоть и с сочувствием, но непреклонно:

- Закон есть закон. Мы не можем вас ни отпустить, ни заменить другим, потому что это будет… нечестно. Пусть эти русские видят, что немцами правит закон. И этот закон мы несем по всему миру.

После расстрела двадцати жителей ближайших к базару домов партизанская активность прекратилась полностью.

Немцы ушли, две недели в городе безвластие, точно так же, как и при отступлении наших войск. Народ растаскивает все, что бросили немцы. Особым спросом пользуется мыло, многие бабы натаскали целые ящики, однако мыло оказалось каким то странным, мылится совсем мало. Вернее, совсем не мылится. Знатоки объяснили, что это не мыло, а очень похожий на мыло тол, взрывчатка такая.

…Несказанно повезло: удалось наткнуться на брошенные или забытые ящики консервов! Собралась вся семья с ложками, вилками. Открыли и… заорали дурными голосами. Бабы разбежались, зажимая рты: лягушачьи лапки! Одни лягушачьи лапки – и больше ничего! Вспомнили, что в городе стояла итальянская дивизия, это все от них, проклятых лягушатников. Да лучше с голоду помереть, чем лягушек есть…

Традиционно выждав пару недель, опасаясь засады, в город вступила Красная Армия. Говорят, что это во второй раз. Первый раз вошли нищие и ободранные, одна винтовка на троих, пулеметы везли на коровах, а сейчас и вооружение намного лучше, и танки идут рядом. Дедушка сказал знающе, что на этот раз город уже не сдадут. Техника не хуже немецкой, а воевать наши научились»(2.1).

Как только Харьков был освобожден от немецко-фашистских войск, Валентин пошел в школу. С 1944 и по 1951 год он учился в харьковской семилетней школе №115. Способному мальчишке школьные премудрости давались легко. Его учителя и одноклассники вспоминали, что занимался Валя с интересом, ему особенно нравились история, природоведение и география. Рассматривая географические атласы, он мечтал, как вырастет, станет летчиком и полетит посмотреть другие страны.

Учеба – учебой, но в жизни Вали были не только уроки и домашние задания. Летом были неимоверно вкусные яблоки в соседских садах. Рогатки с «резиночкой» и самодельные луки со стрелами, которые упрямо не хотели втыкаться в кору старых деревьев. Здесь, в тихом районе Липовой Рощи, на утренней зорьке Валентин с самодельной удочкой бегал на речку, которая ласкала ему ноги теплой водой. Зимой были санки, снежные бабы и снежки в «битвах» класс на класс и улица на улицу. Были украдкой выкуренные папиросы за углом школы. Были девчонки, которых невозможно не дернуть за косички.

Окончив семилетку, Валя решил учиться дальше, его родители не возражали, и в сентябре 1951 года мальчишка переступил порог школы № 93.