Он - моя тайна

— Пожалуйста… Пожалуйста… — плакала Дина, больше не пытаясь прикасаться ко мне, а я не собирался оставаться и смотреть на ее сопли. Не хочу сорваться: никакой жалости, веры и… надежды.

Я буквально выбежал из квартиры, чтобы ЕЕ не видеть, в тачку прыгнул, утопив педаль газа. Не хочу ни о чем думать! Как бы голову выключить? Может, в стену на полном ходу? Тогда точно перестану прокручивать в голове злосчастное видео, гаденькую улыбку Полонского, мольбы искренние. Дина. Дюймовочка моя. Такая же стройная и с длиннющими ресницами. Не моя уже. Да и не была никогда. Долго я себя обманывал. Хватит уже. Полонский, гандон, мне даже услугу оказал — кто есть кто на пальцах объяснил. Болючую прививку от любви сделал.

Может, он поебывал ее и до боя, кто знает. Рога мне наставлял, дружище. Да и какая теперь разница. Вадим — мудак, Дина — его подстилка, я тоже гандон. Поединок был за мной. Я объективно лучше подготовился. Полонский пропустил удар, а дальше по инерции. Я не сказал судье, что попал по затылку, и он тоже. Знал, что это ничего не изменило бы. Кроме нашей дружбы, естественно. Теперь мне не нужен ни друг, ни девушка, ни гребаный бокс! Ничего.

Сам не заметил, как свернул на Рублево-Успенское, круто входя в поворот. В отчий дом поехал. Правда, мать как два года в Лондоне жила, а у отца молодая жена. Семья у меня так себе, как и жизнь, собственно.

Проехал блокпост на въезде и через пять минут уже парковался во дворе родительского особняка. Машину загонять в гараж не стал, завтра с утра рвану к себе. Надеюсь, Дина не станет испытывать судьбу и ждать меня. Больше я за себя не ручаюсь. Не знаю, что с ней сделаю. Не знаю…

— Привет, дорогой, — ко мне вышел дядь Толя, начальник службы безопасности отца.

— Как он? — я пожал руку и кивнул на темнеющие окна третьего этажа.

— Нормально. Мы прилетели в восемь, пока туда-сюда. Ты припозднился.

— Я завтра собирался, но вышло так.

— Как бой, чемпион? — он в стойку стал и принялся боксировать, но мне не до спаррингов.

— Полный нокаут, — криво улыбнулся и пошел в дом. Здесь переночую, а завтра уже с папой побуду.

Ему два года назад диагностировали рак простаты. Лечится, на обследования летает, даже развестись и жениться успел, но я все равно волновался. С мамой у них терки давно уже были, а после болезни она в Лондон свинтила. Мы общались, конечно, но осадок остался.

Сука, почему бабы такие ненадежные? Предательницы по сути. Все скачут: кто по кошелькам, кто по членам, а кто-то везде поспевал.

— Максим? — на лестнице меня встретила удивленная Влада. — Мы не ждали тебя сегодня.

Еще одна честная и влюбленная. Тошно.

— Это и мой дом тоже, — огрызнулся я. Не то чтобы она мне не нравилась, но ее манера быть услужливой и милой отдавала такой дикой фальшью, что невозможно не заметить. А еще я не верил, что молоденькая медсестричка (ей вроде двадцать три всего) может искренне полюбить сорокадевятилетнего мужчину с серьезным заболеванием. Отец у меня мужчина видный плюс богатый, но она вообще девчонка по сравнению с ним! Бля, мы с ней практически ровесники! Не забуду, как в мои восемнадцать он объявил, что это моя новая мачеха! Двадцатиоднолетняя миниатюрная пигалица!

— Конечно-конечно, — быстро проговорила. — Я ничего такого не имела в виду.

— Как папа себя чувствует? — остановился на ступеньке, потому что Влада встала в проходе. Интересно, она по дому, где много прислуги и охрана шатается, всегда ходит в ультракоротких халатиках?

— Все хорошо. Игорь в ремиссии, — улыбнулась она. — У него бессонница. Я дала ему немного снотворного, чтобы выспался.

— Хорошо, — кивнул я. Против их брака я не возражал. Если Влада дает ему силы жить и бороться — я только за. — Пройти дашь?

— Ой, — она отступила в ту же сторону, куда я поднялся. — Прости.

— Спокойной ночи, — буркнул я.

— Максим, все нормально? Ты напряженный… — она даже за руку меня взяла.

— Тебе есть о ком заботиться, вот и иди.

Я отодвинул ее с дороги и пошел в свою спальню. Шмотки порывисто сбросил и в душ сразу. Мне нужно смыть с себя запах сладкой карамели. Он до сих пор на губах у меня. И внутри. Глубоко засел, занозой острой прямо в сердце. Но это пройдет. Обязательно. Все проходит, особенно любовь.

Выкрутил кран на полную, обжигая горячей водой спину и плечи. Запах карамели туманной взвесью окружил меня, дышать не давал, забыть ее. Сука, я Дину переехать ко мне из вшивого общежития уговорил, чай любимый утром в постель приносил, ночами спать не давал: любовь свою доказывал, убеждал, довериться уговаривал. Она ведь вся не такая. Хорошая девочка, что ты, что ты. А я богатенький папенькин мажор. Использовать ее хочу. Ага, кто кого еще.

В запотевших стеклянных стенках наши страстные купания отражались: губы спелые, тело юное, взгляд хмельной… А под Полонским Дина так же стонала? Громко, эротично, порочно… Блядь! Я ударил кулаком в мокрую стену. Потом еще и еще, пока окончательно не счесал костяшки. Тугие струи болезненно били по ранам, но я терпел. Через боль образ Дины выходил из меня. Водой, окрашенной красным, в землю утекал.

— Макс, все нормально?