Он – мой лёд

Все то время, пока он с серьёзным видом водил пальцем по дисплею, я пыталась унять бешено колотящееся сердце. Это же просто фотография. Купит билет, я ему деньги верну. Ну правда, он серьезно считает, что я брошу всё и укачу с ним в США? Серьезно?

Я украдкой глянула на сосредоточенного Пашку. Судя по всему, серьезно.

– Самолет завтра в пять вечера. Надумаешь – приезжай в Шереметьево, – сказал он. На мой телефон пришло уведомление о присланном файле. Открыв, я увидела билет. Билет… не в Штаты – в новую жизнь.

– Я не приеду, – как-то слишком неуверенно выдавила я.

– Пока, Олька, – в глазах его мелькнуло сожаление. – Надеюсь, до встречи!

И он ушел. А я продолжала сидеть, размешивая давно растворившийся сахар в остывшем чае, и думать о том, что спонтанность совершенно не в моих правилах. Придётся вернуть Пашке деньги. Деньги за мою новую жизнь.

Глава 4

Оля

Утро началось как обычно. Не успела я разлепить глаза, услышала звонкий голос матери:

– Оля, ты опаздываешь на тренировку! Тим ждет тебя через час на катке. Некогда лежать! У вас на носу чемпионат!

– И тебе доброе утро, мама, – вяло отозвалась я и неохотно поднялась с постели.

Опять ведет себя, как ни в чем не бывало: указания, указания и еще раз указания! И как мне ей сказать, что я завязываю со спортом?

Лежащий на тумбочке телефон коротко пикнул. Читать пришедшее сообщение мне не хотелось, не хотелось даже брать телефон в руки, но я всё-таки пересилила себя. Зря:

«Чтобы была на катке вовремя».

Шумно выдохнув, я вернула мобильный на место и мысленно послала Тима ко всем чертям.

– Ты еще не одета?! – когда я как была, в пижаме, вошла на кухню, мать окинула меня недовольным взглядом.

Игнорируя её, я присела на стул и подогнула под себя ногу.

– Ты меня слышала, Оль? Опять Тимур должен будет тебя ждать? Своё время не ценишь, так цени хотя бы время своего партнёра и моё, – продолжала она.

– Мам, а можно вопрос? – я подняла на неё задумчивый взгляд.

Ничего не отвечая, она смотрела на меня с ожиданием.

– Почему тогда ты разбила нашу пару с Павлом Жаровым? Если считаешь меня бесперспективной?

– Потому что Жаров ничего никогда не добьётся, – глаза матери сверкнули. – У него нет того стремления к победе, что есть у Тимура и…

– Понятно, – со вздохом прервала я её, понимая, что этот разговор ни к чему не приведёт.

Может быть, Тимур действительно целеустремлённый, может быть, даже более целеустремлённый, чем Паша, вот только что поделать с личными качествами? Да и как знать насчёт целеустремлённости… Не просто же так Жаров метнулся через океан, не просто так перешёл к другому тренеру и начал практически с нуля, когда мог просто закончить карьеру.

– А в пару с Богдановым меня поставила зачем? – спросила я без особого интереса. Подсознательно знала, что она ответит, но всё же хотела услышать.

– Надеялась, что ты сможешь со временем подтянуться до его уровня, – проговорила мама и, окинув ледяным взглядом, добавила: – Но я ошибалась.

Отвернувшись, я сжала ручку чашки. А чего я хотела услышать? Слова о том, что она верила в меня?

Да, именно это я и хотела услышать, заведомо зная, что такого не будет.

Пытаясь прогнать появившийся во рту горький привкус разочарования, поднялась и пошла в комнату, чтобы в последний раз собраться на тренировку.

– В последний раз, – сказала самой себе, остановившись перед зеркалом, из которого на меня смотрела девочка с давно потухшими глазами.

Девочка, которая когда-то одной улыбкой умела завести стадион. Богданов… Это не усталость, нет. Паше я соврала. Это Богданов убил ту девочку. Это он стал её палачом.

– Да неужели, кто к нам вернулся! – первое, что я услышала, едва войдя на каток, была эта презрительная фраза, брошенная Богдановым.

Но сегодня я была не намерена терпеть:

– Это ненадолго! – грубо ответив ему, прошла к раздевалке.

Взгляд Богданова прожигал мне спину до тех пор, пока я не скрылась за дверью.

Странно, но отчего-то я даже слова ему поперёк обычно сказать не могла. Как будто он имел надо мной какую-то непонятную власть – стоило ему посмотреть, и всё. Этот мужчина словно подавлял меня своей харизмой, заставлял беспрекословно подчиняться. И я ненавидела его за это! Ненавидела и боялась!

– Так, ну что, готовы? – едва я выкатила на лед, у бортика возникла Вера Александровна. – Сегодня под музыку!

– Да, мама! – уверенно заявила и подъехала к стоящему в центре катка Тимуру.

Сегодня его движения были на удивление плавными, а прикосновения – легкими. На поддержке Богданов бережно приподнял меня над собой, а потом так же мягко опустил на лед. Как будто почувствовал что-то. Интуиция? Чутьё?

На мгновение наши взгляды встретились. Я смутилась, выбилась из ритма и упала, попутно зацепив Тимура.

– Да чёрт тебя подери! – процедил он, распластавшись рядом.

– Оль! Ну что это такое?! Опять начинается? – с недовольством выговорила стоящая у бортика мама, а я лежала на холодном льду и не могла пошевелиться.

На глаза навернулись слезы, я не знала, от чего именно – одновременно было и больно, и обидно.