Он меня понимает (СИ)

- Ты меня спасла от гнева разбуженной Дейбрейкер... – Дракон принял вновь такую милую, добрую, ласковую и нежную пони в объятия своих крыльев. – Я бы без тебя не только её, но и Инанну во дворце бы разбудил…

- Ты так уверен в своей безнаказанности?! – раздался гневный голос со стороны.

Пони и дракон вскричали, когда их тела окутала золотая магия и бросила друг на друга, заставив ноющий член дракона скользнуть в ложбинку пегаски. В одну секунду ярко-золотые ленты принялись опутывать их лапы и ноги, притянули к телам крыльям и обмотали шею пегаски, соединив её с драконовским ошейником. Селестия, без нагрудника и диадемы, но в накопытниках, с озлобленным видом стояла в дверях и её рог сверкал яркой магией.

- Я заставлю вас помолчать и дать мне выспаться! – с весёлостью в голосе заявила она, ловко орудуя лентами и притянув морды дракона и пони так, что им пришлось соединиться в поцелуе, пока ленты продолжали своё коварное дело. Не прошло и минуты, как привязанные друг к другу тела рухнули на кровать. Шумное и частое дыхание сменилось приглушёнными стонами-мольбами, но Селестия не обратила на них внимания.

- Я вернусь через два часа! И советую вести себя потише! – заявила она, обернувшись и выйдя из комнаты, но вдруг остановившись на пороге и коварно посмотрев на привязанных друг к другу послов. – А это – чтобы вы не заскучали.

Её рог полыхнул ещё раз и четыре золотых пера возникли из воздуха у копытец пегаски и лапок дракона.

- Аха-ха-ха, оф-я-афь! – Мирдал нарушил запрет принцессы практически сразу же, как она покинула этаж, а пёрышки принялись за дело. Селестия явно ревновала дракона к менее достойной, по её мнению, кобылке, хотя расспроси Солнечную кто-либо прямо, она бы залилась гневной краской на щеках под тонким слоем белой шёрстки и заявила бы, что она не думает ни о чём, кроме благам пони, в отличии от всяких извращенцев. А Хелли принялась с рычащим мычанием крутиться, стараясь воспользоваться их положением и ещё больше насадиться на самчика. Щекотка сейчас лишь подстёгивала желание обоих, как и тугие ленты, сжавшие любящих в такие тесные объятия, каким дракон бы не смог в своей воле подвергнуть маленькое и хрупкое существо. Однако больше всего распалял кровь обоих жуткий стыд, что теперь об их играх известно Селестии... И, зная её тёмные стороны, вполне можно предположить, что она до скончания своей бесконечной аликорновской жизни будет шантажировать этим обоих.

- М-м-мфр... – промычала что-то пони прямо в рот Мирдалу, изо всех сил дёргая своими копытами.

Увы, если этим способом она и могла помешать перу касаться чувствительной бабки, то лапы Мирдала таким образом ещё больше оказывались под ударом. Дракон недовольно зарычал бы, но язычок пони, оказавшись в его собственной пастьке, заглушил его недовольство. От щекотки крылышки Хелли, заботливо просунутые Селестией под мышки теперь уже окончательно связанных лап Мирдала, ещё больше усиливали пытку, и дракон танцевал под пони, с шумом обдавая её горячим дыханием из ноздрей и наполняя комнату гораздо более громкими стонами, чем вырывавшимися из неё ранее.

Тела, бившие друг о друга совсем хаотично из-за щекотки, доводили обоих так сильно, как они бы не смогли бы обрадовать друг друга – одновременная пытка и общее чувство беспомощности, и главное – неспособности лучшего друга сердца прилететь на помощь, как бы сильно его не звали... Ведь он был столь же беспомощен сейчас и изнывал от той же самой пытки! Мирдал пищал и крупно бился, катая на себе пегасочку, желавшую хоть немного облегчить его муки и отвлечь от них поёрзыванием по вынужденному вновь обрести силу стержню, но лишь больше его пытала ворошением пёрышек между боком и лапками, а нервно мотавшийся хвостик доводил Мирдала до заливчатого смеха-скула, оглаживая его яички.

Саму пони уже давно поглотила лавина оргазмов, обрушивавшихся одна за другой, она захлёбывалась смехом, сексом... И счастьем? Да, счастьем! Тепло тела Мирдала и его близость, пусть и такая странная, наполняли пони безудержной радостью. Если бы сейчас вынуть её душу, ей бы можно было запустить технику во всём Нашаре! Силясь выкрикнуть имя Мирдала, она потянула дракона на себя и вместе с ним упала с кровати, во власть как будто бы взбесившихся перьев, которые с ещё большим остервенением накинулись на конечности несчастных пленников, утопающих в друг друге. Пушистый любовник, стенавший от такого же счастья, придавил кобылочку своим телом, часто подымаясь с неё и, наконец, завалившись на бок, безуспешно отбрыкиваясь от пёрышек задними лапками.