Он любил вас

Лишь после того как было опубликовано решение Женевского совещания глав правительств, лишь после того как весь мир узнал о той встрече, которую приготовит человечество гигантскому болиду возле пояса астероидов, - лишь после всего этого открыто заговорили о полете и в двенадцатом отделе. В это утро Сергей Михайлович пришел в комнату к космонавтам и, основательно, видно, надолго усевшись на диване, закурил.

- Как самочувствие, мальчики? - спросил он.

- Отличное, - ответил Федор.

- Бодро идем ко дну, - добавил Виктор.

Андрей Кедровских промолчал. Он все еще не освоился и чувствовал себя стесненно.

- Как вы думаете, - спросил Сергей Михайлович, - сколько ракет уведет с собой космонавт?

- Много. - Виктор усмехнулся. - Иначе ничего не выйдет.

- Чем больше, тем лучше, - заметил Андрей. - Тем меньше, значит, их останется на Земле.

- Половину всех ракет. - Сергей Михайлович стряхнул пепел с папиросы. - Каждая страна дает половину. Так записано в протоколе.

- Это, конечно, неплохо, - задумчиво сказал Федор. - Но мне еще больше нравится пятый пункт соглашения...

- Да... Это пункт блестящий!.. - Сергей Михайлович задумался, потом процитировал: - "После уничтожения болида прекратить производство ядерных боеголовок и взять оставшиеся ракеты под международный контроль..." И как это они все-таки договорились?..

- Ради такого пункта, - Федор слегка улыбнулся, - стоило бы даже выдумать болид, если бы его не было...

- К сожалению, он не выдуман. - Сергей Михайлович придавил в пепельнице папиросу, побарабанил пальцами по лакированному подлокотнику дивана. - К сожалению...

Он о чем-то задумался, глядя в окно, а Федор смотрел на него и невольно вспоминал до нелепости обидную судьбу этого человека. Когда-то он тоже был в школе космонавтов. Его готовили к первому полету вокруг Луны. Еще без ведомых ракет просто" с кинокамерой. И вдруг его отстранили буквально за три дня до полета. Кто-то как-то случайно обнаружил у него небольшую близорукость. Совсем небольшую. Сергей Михайлович и сам, кажется, не подозревал о ней. Но для врачей этого оказалось достаточно...

Наверно, вот тогда у него и появились эти горькие складки возле рта, которые так старят его. Наверяо, тогда у него и появились первые седые волосы на висках.

Сейчас он доктор наук, его теоретические работы обошли весь мир, а вот горькие складки у рта остались на всю жизнь.

- С завтрашнего дня, мальчики, на нас будут работать одиннадцатый и тринадцатый отделы. - Сергей Михайлович снова посмотрел на Федора и улыбнулся. - Задача у них такая: максимально усилить противорадиационную защиту кабины за счет почти всей телетехники и рассчитать маневр, при котором корабль уйдет от взрыва.

- Вы думаете, есть шансы? - спросил Виктор.

- Предложено найти их.

16.

Давно уже Федор не смотрел иностранной периодики в читальне. Даже, казалось, совсем забыл про нее. Все Ася да Ася... Но, видно, даже самая сильная и самая счастливая любовь не может убить добрых старых привычек. И вот снова потянуло в читальню. И, не желая проводить этот вечер без Аси, Федор позвал ее с собой.

Сейчас, она сидит рядом, листает американские бюллетени по электронике, но думает, кажется, совсем не о том, что читает. То и дело, как бы невзначай, она касается Федора то локтем, то плечом и часто глядит на него, и иногда утаскивает под стол кисть его руки и там тихонько гладит ее.

А на столе шелестят газеты, кричат жирные заголовки:

"Сенатор Уилкинс спрашивает президента: где гарантии того, что русский космонавт не сбросит ведомые им сотни ракет на территорию Штатов?" "Кто будет русским космонавтом-смертником?" "Сколько может заплатить русское правительство семье погибшего героя-космонавта?" "Сенатор Бар отвечает сенатору Уилкинсу; русского космонавта должны освидетельствовать перед полетом американские психиатры. Только сумасшедший может сделать то, о чем говорит Уилкинс".

"Грандиозная программа спасения космонавта! Русские поставили на службу все силы науки, чтобы дать космонавту шансы спастись".

"В России прекращено строительство плотин по берегам морей, рек и озер. Русские верят в успех задуманного ими гигантского космического эксперимента".

"Запрос лейбориста Доджа в палате общин. Что будет, если русский космонавт промахнется? Хватит ли оставшихся на Земле ракет для осуществления начального предложения России?"

Федор задерживает взгляд на газетной полосе. Едва заметно улыбается.

"Не промахнусь! - думает он. - Ни за что не промахнусь! Дали бы мне увести с Земли все военные ракеты! Чтоб ни одной не осталось!.. Эх, дали бы только!"

Шелестят газетные страницы. Мелькают жирные заголовки. Тихо сидят за столами немногочисленные в этот вечер посетители читальни. Уютный свет настольных ламп ровен, спокоен, но почему-то сейчас именно он вызывает у Федора мысль об иллюзорной устойчивости и прочности всего, что создано человеком.

17.