Он изменил мою жизнь

– Это ваши бумаги на развод, – забрав у мужчины тонкую папку, открывает и кладёт передо мной на журнальный столик. – Если не передумали развестись, распишитесь, – проговаривает и откидывается на спинку кресла.

– Как это? – удивлённо пялюсь на бумаги, где стоит подпись Паши. – Он подписал, – не спрашиваю, констатирую. – Но как? Я несколько месяцев пыталась добиться от него этой подписи.

– У нас нашлись правильные аргументы, – начал было незнакомый мужчина.

– Это совершенно не важно, – перебивает его Леонид. – Подписывать будете? – смотрит вопросительно на меня, и на долю секунды мне показалось, что ему очень важен мой ответ.

Вместо этого я просто беру ручку и ставлю свою подпись на бумаге, чувствуя, как с плеч спадает тяжёлый груз. Дышать становится легче, и ощущение такое, будто меня всё это время держали связанной, и наконец верёвки, которые стёрли кожу до крови, исчезли.

– До свидания, – мгновенно забрав папку из-под моего носа, незнакомец уходит, и только хлопнувшая дверь отрезвляет.

– Опустите воротник, – раздаётся у уха.

Не успела понять, когда Леонид переместился с кресла на диван рядом со мной.

– Что? Зачем? – уставилась на него и хочу отползти подальше, но упираюсь в подлокотник.

– Виктория, вы, вроде, девушка умная, но иногда… – замолкает, мотнув головой. – Привезли мазь от синяков, – сообщает, помахав перед моим лицом белым тюбиком.

– Я могу сама…

– Опустите воротник, Виктория, – голос вроде спокоен, но звучит это как приказ.

Подрагивающими пальцами хватаюсь за тонкую ткань и, опустив вниз, приподнимаю голову. Вздрагиваю, как от удара током, когда чувствую прикосновение холодных пальцев к коже. Сердце так громко стучит, что, кажется, на улице слышно. Движения мужчины почти невесомы, но обжигают, словно горячим воском мажет, а не кремом. Хотя, может такой эффект от этой мази, но нет, когда он убирает пальцы, кожа перестаёт гореть.

– Очки снимите, – теперь в его руках флакончик с каплями для глаз.

Выполняю без возмущения – чем раньше закончим, тем скорее уйдём и не будем сидеть наедине в доме.

– Сказали, что должно помочь, и всё сойдёт в два раза быстрее, – проговаривает, закрывая бутылёк. – Всё в порядке? – спрашивает, пока я моргаю.

– Д-да, спасибо, – выдавливаю из себя, порываясь встать, но мужчина хватает меня за руку и тянет на себя.

Глава 19

Леонид

Не знаю, зачем я это сделал, как, собственно, не знаю, какого чёрта напряг всех своих юристов, чтобы разобрались с этим разводом как можно скорее.

Она не дышит, на меня смотрит, округлив свои глаза-омуты, которые тянут меня ко дну. Её сладкий запах кружит голову похлеще, чем выпитый алкоголь, хотя и выпил-то две порции коньяка. Опухшие губы, которые она вечно прикусывает, манят, как пчелу раскрывшийся цветок.

Когда она оставила подпись на той бумажке, я выдохнул так, будто сам сбросил с себя железные оковы. В голове щёлкнуло: «свободна», и я почувствовал, как мои тормоза отказали. Не то чтобы меня сильно удерживала эта формальность, скорее сам себе установки поставил.

Сейчас даже не вспомню, когда последний раз смотрел на девушку с таким диким желанием сделать её своей. С таким голодом и жадностью не делить её ни с кем. Я не сторонник серьёзных отношений, брака, семьи, предпочитаю свободное плавание. И мне чужда эта необъяснимая тяга к этой ничем не выделяющейся из толпы девушке. Нет, вру, как раз она очень выделяется из той толпы, которая окружает меня в северной столице.

– Леонид Алексеевич, – обращается шёпотом ко мне, а я дурею только от того, как моё имя звучит из её уст. – Что вы… – только и успевает сказать, как я накрываю её губы своими.

Она в ступоре, чувствую, как напряжено её тело, буквально окаменела, на поцелуй не отвечает, но и не отталкивает. А я и не думаю отстраняться, не сейчас, когда попробовал её. Когда у самого голова слегка кружится от смеси эмоций, обрушившихся на меня. Никогда поцелуй не вызывал столько смешанных приятных ощущений.

Обнимаю подрагивающее тельце, прижимаю к себе, словно от неё зависит моя жизнь. Будто, если отпущу, просто начну задыхаться от нехватки кислорода. Ток бьёт по всем нервным окончаниям, когда Вика неуверенно и робко начинает отвечать. Приоткрыв рот, пропускает мой язык к себе, и я в тот же момент сплетаю его с её.

Опускаю руки по напряжённой спине ниже, к ягодицам, сжимаю их со всей страстью, прижав девушку промежностью к вздыбленному паху. Из её груди вырывается стон, который я глотаю с удовольствием. Тонкие ручки обвивают мою шею, длинные пальцы зарываются в мои волосы, и, мать вашу, по коже мурашки ползут от лёгкого прикосновения подушечек к голове.

Сама меня целует, прижавшись к моей груди, царапая мои нервы твёрдыми сосками, ёрзает попкой по моему паху, испытывая моё терпение. А терпения нет уже, собственно, мои пальцы ползут по молочным бёдрам вверх к кромке трусиков с желанием сорвать их с неё так, чтобы остались красные полосы.