Он изменил мою жизнь (СИ)

— Пост сдал, — улыбаюсь ему и вкратце рассказываю, как обстоят дела. — Удачной смены, — прощаюсь и, схватив свои вещи, иду в нашу комнату, чтобы забрать пальто.

Пока одеваюсь, слышу, как открывается и закрывается дверь, ничего необычного, если бы не звук поворачивающегося ключа. Оборачиваюсь и застываю — на меня в буквальном смысле надвигается Лёня.

— Что ты делаешь? — спрашиваю и пячусь назад.

— Надо поговорить, — бросает и нависает надо мной как скала.

Глава 37

Глава 37

Вика

Я ждала момента, когда он соизволит объясниться, но почему-то сейчас чувствую острое желание оттолкнуть и послать ко всем чертям.

— Ну, говори, — не выдерживаю короткой паузы.

Сердце зашлось в быстром ритме, пальцы рук подрагивают, и хочется выть в голос от осознания, что по-прежнему реагирую на него так чувствительно.

Лёня не торопится открыть рот, он стоит и смотрит на меня. Осматривает с головы до ног, лишь на миг остановив свой взгляд на моих губах. А мне кричать хочется, спросить, почему он так поступил тогда, четыре года назад. Почему, если знал, что уедет, афишировал всему городу то, что между нами? Почему сделал из меня посмешище? Сердце разбил на сотни кусочков и, наконец, зачем заставил меня здесь работать?

— Отлично поговорили, — бросаю и, чувствуя, что вот-вот расплачусь, отхожу в сторону, собираясь уйти и не выглядеть жалкой.

Но едва я шаг делаю, как меня хватают за руку и резко дёргают на себя, впечатывая в твёрдую грудь и буквально выбивая весь воздух из лёгких.

— Я был вынужден, — выдыхает мне в губы. — Нарисовались проблемы, не хотел ставить вас под удар, — произносит, и по глазам вижу, что не врёт.

Либо я такая дура и не отличаю ложь от правды.

— Не бросил бы никогда, — продолжает, пока я молча хлопаю глазами. — Слишком дорога.

— Четыре года решал проблемы? — срывается с моих губ, хотя предательское сердце уже требует пощады.

— Нет, но… — замявшись, он отводит взгляд, при этом прижимая меня крепче к себе. — Не знаю, что… просто не смог вторгнуться в вашу жизнь снова…

— Меня обливали помоями все, кому не лень, — прерываю его, и по щекам стекают первые дорожки слёз.

Он не смог, слышите?!

— Взрослый состоявшийся мужчина не смог. А я смогла? Терпеть смешки в мою сторону, издевательство коллег и то, как люди показывали пальцами на меня? — озвучиваю свои мысли, глотая слёзы.

— Вик…

— Я ждала и верила тебе, — не даю ему открыть рта, иначе никогда больше не решусь высказать всё в лицо. — Ты прекрасно знал мой опыт с мужчинами, знал, как меня растоптали, насколько тяжело было, и поступил ещё хуже. Верила, что ты вернёшься, и все рты закроют, не будут считать меня идиоткой, — каждая моя фраза, слово, заставляют его хмуриться и злиться. — Я любила тебя, а ты просто вырвал моё израненное судьбой сердце, собственными руками разрезал его на кусочки и скормил волкам, — в конце моего монолога я уже в гневе, вся боль, которую я прожила после его ухода, копилась все эти годы, и сейчас пузырь лопнул. — Ненавижу тебя за всё! Лучше бы ты не приезжал к нам, и не знала бы тебя никогда.

— Вика… — делает очередную попытку заговорить.

— Не хочу тебя видеть и знать о твоём существовании, — выпаливаю ему в лицо. — Зачем этот договор с подвохом? Зачем мучить меня и дальше? Решил испариться, так исчезни, у меня другая жизнь, любимый человек…

— Не ври мне, — фыркает, но ноздри раздуваются от злости. — Я бы не подпустил никого… — и тут меня как булыжником по голове.

— Что? — на выдохе спрашиваю, и цепочка воспоминаний падает на меня, словно с высокого здания, образовывая вокруг кольцо. — Те парни… — произношу шёпотом. — Они исчезали после первого свидания, — добавляю, осознавая всё.

Да, я пробовала жить дальше, три раза за четыре года сходила на свидания в поиске тех искр, которые испытывала с Лёней, но так и не нашла ничего. И всё же не теряла надежды, да вот только мужчины убегали от меня сломя голову, не в буквальном смысле, конечно.

— Игорь… — выдыхаю, вспоминая нового коллегу, которого уволили спустя неделю. — Да ты… — от возмущения я даже слов не нахожу. — Ты следил за мной? — поняла и так это, но пусть скажет мне в лицо.

— Присматривал, — признаётся, и от обиды и безысходности из глаз брызгает новая порция слёз.

— Как ты мог? Что это за игра такая? Ни себе, ни людям…

— Ты моя, Виктория, и я тебя никому не отдам, — цедит сквозь зубы, прижимая к себе так, что кости трещат.

— Что ты несёшь? — срываюсь на крик. — Где ты был четыре года? Думаешь, можно вот так явиться и решить за меня всё? — кричу, плачу и кулаками бью его по груди, а он даже не шелохнулся. — Ненавижу!

— Я знаю, — тихо произносит и, дождавшись, когда я выплесну все эмоции на его грудь, зарывается пальцами в мои волосы и, прижав голову к себе, успокаивающе гладит. — Знаю, — повторяет, пока я рыдаю, оставляя свои слёзы на его рубашке. — Но я тебя люблю и никому не отдам. Эти четыре года были сущим адом, думал пройдёт, столько лет прожил без этой любви, а на старости лет головой двинулся… — он делает паузу, глубоко вздыхает. — Не прошло, только хуже становилось.