Он изменил мою жизнь (СИ)

— Мам! — кричит и прижимается к моей груди. — Я так рада! — добавляет, и я обнимаю её в ответ.

Зайдя в дом, Ева включает всюду свет, опять достаёт свой телефон и начинает снимать, показывать дом и рассказывать, что и где находится. Я никак не привыкну к этому, но стараюсь не попадать в кадр. В комнате, которую Леонид нам предоставил, достаю из сумки наши с Евой пижамы и жду, когда эта блогерша закончит.

— Тут так классно, у наших родителей был вкус, — говорит с грустью в голосе.

— Да, они у нас самые лучшие, — подхожу к ней и целую в макушку. — Всё, переодевайся и ложись, — подталкиваю её к кровати.

Ева засыпает почти мгновенно, а я мнусь с ноги на ногу, думая, пойти в душ сейчас или ждать Леонида, всё-таки это его дом, и у него привилегии. Ждала я полчаса, но он так и не явился.

— К Машке пошёл, — бурчу под нос и, прихватив пижаму, тихо ступаю в ванную комнату.

Меня одолевает такая злость, дверью ванной комнаты хлопаю, пижаму бросаю на имеющуюся тумбу как-то остервенело, раздеваюсь так же — слишком эмоционально. А ступив в душ, принимаюсь тереть кожу до красноты, решив, что так я избавлюсь от ощущения его рук на своём теле.

— Дура! Какая же я дура! — отчитываю сама себя. — Один раз поцеловал, а ты уже ревнуешь, — нервно усмехаюсь. — Где ты, и где он? Что ты уже себе придумала, наивная дурочка?! — продолжаю, уже вытираясь полотенцем. — Вот Машка — для него, ему нужна эффектная женщина, а не серая испуганная мышь.

— Я бы так не сказал, — раздаётся бархатистый голос, и я вскрикиваю от испуга.

Глава 23

Глава 23

— Тихо-тихо, — в один шаг мужчина оказывается рядом и закрывает ладонью мой рот. — Еву разбудишь, — шепчет и смотрит так… с жадностью. — С ума меня сводишь.

— Что? — мычу в его ладонь, непонимающе хлопая глазами как идиотка.

— Глаза эти невинные, — произносит вместо ответа. — Губы твои манят, — каждое слово бьёт по нервным окончаниям, словно хлыст. — Молочная кожа… — эта фраза, как тяжёлый удар по голове.

Я ведь голая! Голая!

Дёргаюсь в его руках, в попытке… хоть что-то сделать, полотенце даже не намотала, оно просто висит сейчас между нами.

— Виктория… — протягивает моё имя и перемещает руки на мою спину.

Прикосновение его холодных пальцев к голой коже, как высоковольтный удар током. Вздрагиваю, глаза прикрываю, дыхание задерживаю.

— Никакая Маша не сравнится с тобой, — наклоняется к моему уху, обдавая шею горячим дыханием. — Никто не способен вызвать во мне столько эмоций, — говорит и едва ощутимо касается губами плеча. — Никого не хочу так, как тебя, — каждая фраза сопровождается лёгким поцелуем по голым участкам моего тела. — Никого, кроме тебя, — это он говорит мне в лицо, пока я стою истуканом.

Наклоняется, касается моих губ своими, сначала нежно, трепетно, а когда я сдаюсь и, прикрыв глаза, приоткрываю рот, впуская его язык, поцелуй становится страстным, напористым, жадным. Леонид усиливает объятия, буквально вжимая меня в себя, полотенце, в которое я так вцепилась, падает на пол, а мои руки оказываются на его шее.

Сама! Я сама целую его с неменьшей страстью, совершенно не давая отчёта своим действиям. Я просто забываю обо всём на свете, полностью отдаюсь моменту. Не сопротивляюсь, когда он подхватывает меня под ягодицы, не издаю ни звука, когда, продолжая целовать, усаживает меня на тумбу с ванными принадлежностями. Отключив голову окончательно, обвиваю его торс ногами, сама, прижимаясь к мужчине.

Глухие стоны один за другим вырываются из груди, когда Леонид проводит ладонями по спине, пальцами по выпирающим позвонкам, будто считает их. Выгибаюсь как кошка, когда просовывает руку между нами и сжимает чувствительный сосок.

Я всё! Больше не думаю, не позволяю сомнениям пустить корни, просто плыву по течению и уже не остановлюсь.

Мои руки сами цепляют полы его футболки, тянут вверх, заставляя мужчину оторваться от моих губ, но всего лишь для того, чтобы снять с себя верх. Снова целует, продолжая вырывать из моей груди стоны своими ласками, а я не сдерживаю себя — касаюсь его твёрдого торса, провожу по мышцам груди, спины и спускаюсь к поясу брюк.

Что со мной? Когда я стала такой развратной? Откуда смелость самой лезть мужчине в трусы?

Но желание слишком высокое, чтобы ответить сейчас на эти вопросы. Плевать! Я настолько возбуждена, что мне абсолютно плевать на всё.

Вскрикиваю ему в рот, когда он накрывает мою промежность. Чувствую, как начинают подрагивать ноги, когда мужчина находит чувствительную горошину и принимается растирать её большим пальцем.

— Какая ты мокрая, — шепчет мне в губы, и миг спустя мне резко становится холодно.

Не успеваю понять почему, как клитор обжигает горячий язык. Схватившись за края тумбы, я запрокидываю голову назад и прикусываю губу до крови, чтобы не кричать от обрушившегося на меня удовольствия.

И так возбуждена до невозможного, а то, что он делает языком, сводит меня с ума. Однако и этого оказывается мало, когда он проникает пальцем в меня, я просто падаю спиной на холодную стену.

— Не могу, — выдыхаю на грани слышимости.