Он и она минус он и она

После посещения Константина Татьяна прибежала домой возбужденная, сбросила домашние туфли, которые летели куда попало, затем приготовила стол, аккуратно расставила посуду, из горлышка отпила вина… Все было заснято и крупным планом, и с деталями, кстати, Татьяне становилось хуже и хуже. Скорей всего камеру Аристарх прикрепил к груди, сейчас выпускают совсем крошечные аппараты, так что это не проблема, а сам он таким образом остался вне поля видимости. Практически не говорил, но там, где его голос есть на записи, исказил.

Приготовив декорации, Татьяна упала на диван и некоторое время лежала, потом дала команду:

– Я готова. Только помни: я должна отключиться, чтобы не чувствовать боли, но не умереть, чтобы крови было много…

– Ее и так будет много.

Он сделал ей инъекцию, держал за руку, пока Татьяна не отключилась, потом взял на руки и понес наверх. Там уложил ее на пороге спальни ничком, проверил – дышит или нет, попробовал разбудить, но тщетно. И тогда он немного отошел, выставил руку с пистолетом и выстрелил в нее три раза. На этом обрыв записи.

Зачем он Ляльку соблазнил и разыграл влюбленного – у Павла и Феликса не имелось точных данных. Но методом исключения оба пришли к выводу, что таким образом он держал на контроле компанию Татьяны, потихоньку выяснял, что известно самой Ляле, да и легализовал себя. Позже Никитина припомнила, как он строил диалоги по телефону, или разговаривал с ней напрямую, а она, дурочка, выкладывала свои планы, каким маршрутом пойдет или поедет, радовалась, когда он забирал ее с работы. Отсюда он и знал, где обеих ждать, так в переулке наехал на девчонок на незнакомом джипе.

В салоне разыгрался кошмар для Ляли. Она так ждала его… Он позвонил, Ляля побежала открыть дверь, затем помчалась в зал, крикнув ему на бегу:

– Я сейчас, выключу свет, закрою зал…

И убежала в зал продаж. Аристарх шагал за ней, Ляля суетилась, бегала, собирая свои вещи, надела пиджак, выключила свет… И вдруг увидела: он стоит рядом, но это не Аристарх, а нечто незнакомое. Он оказался совсем не тем, за кого себя выдавал, вызвав у нее шок. Видимо, Аристарх понимал, что пора убираться, поэтому начал с жестко поставленного вопроса прямо в зале продаж:

– Говори правду, Лабух тебе что-нибудь передавал на хранение?

– Откуда ты знаешь его? – обалдела Ляля. И вдруг до нее дошло. – Боже мой… Это ты… Это ты?

– Я, я. Скажи правду, от этого зависит сейчас твоя жизнь.

– Я не знаю… не понимаю… о чем ты?

Ляля отступала, ей, как и Ирэне, пришла в голову мысль, что нужно ударить по стеклу, сразу приедут охранники, они вооружены, спасут.

– Эта гнида забрала у меня часть денег – комиссионные, – наступал на нее Аристарх, – но в три раза больше, чем договаривались. Я человек добрый, махнул рукой. Но он не вернул записи. Решил, это его гарантия от моей кары. Дебил потому что. Оказывается, Лабух снимал, как мы с ним договаривались, снял, когда я к Лукьяновой приехал на ее же машине, не удалил запись последнего вечера с Татьяной, а это нарушение договора. Я честно делаю свое дело, но он его свел к нулю, за это поплатился. Записи у тебя?

– Нет у меня никаких записей.

– Тогда они у твоей подруги Ирэны, где она их прячет?

– Не знаю! Она ничего мне не говорила… Она бы сказала…

– Ну, извини, свидетелей я убираю.

В его руке блеснул нож, Ляля отшатнулась назад, в этот миг нож вошел в ее тело, как в масло. Она скрючилась и упала на пол, Аристарх, стоя над ней сказал:

– Не буду мешать, умирай. А я поищу пока записи. – Затем наклонился к ней. – Але, Ляля, может, все же скажешь, у кого они? И я вызову «скорую помощь».

А что она могла ему сказать? Во-первых, не знала ничего про записи, во-вторых, от боли не могла даже шепотом позвать на помощь. Он отправился в ее кабинет. Конечно, Аристарх не думал, что кто-то способен ему помешать, ночь как-никак, времени было достаточно, но совсем некстати заявилась Ирэна…

* * *

В гостиной Зарубина держалась длинная и тяжелая пауза, чтобы осмыслить этот кошмар, нужно много времени, ведь для психически здорового человека все происходившее – за гранью разумного. Георгий Глебович, шумно вдохнув, поинтересовался:

– А вы нашли записи?

– Нет, – ответил Павел. – Никитина нарисовала карандашный портрет Аристарха, ищем по базе данных всех похожих. Еще есть зацепка – лимузин, который когда-то он собрал и продал свадебному агентству, по этим данным пытаемся установить личность. Найдем, найдем, уверяю вас.

– Боже мой… – вымолвила Надежда Артемовна. – Как человек может до такого дойти? Даже если умирает… А что с самой Никитиной будет?

Павел развел руками:

– Адвокат ей нужен, она идет как соучастница. Ладно, смерть подруги, каждый человек имеет право умереть, когда он этого хочет. Но Никитина знала, что Татьяна подставляет Платона и Камиллу, знала и от следствия этот факт скрыла, а это уже преступление. Потом, правда, она сотрудничала со следствием, ну и серьезно пострадала… может быть, условный срок адвокат ей и вырвет у суда, у нас все возможно: отъявленного уголовника могут оправдать, а хорошего человека посадить.