On Borrowed Time

Кентрис отвез этого загадочного типа в мотель и подождал, пока Хэнк отведет его в комнату.

— Переночуйте здесь, посмотрим, что принесет нам утро, — сказал Кентрис. — Вы не возражаете?

— Конечно, нет, — сказал тип. — Я очень устал.

Хэнк запер дверь.

— А если он захочет есть? — спросил Кентрис.

Хэнк пожал плечами.

— В номер еду не подаем.

Как оказалось, этому человеку не понадобилось никакой еды, потому что он был мертв меньше чем через час после того, как вошел в мотель. На следующее утро Кентрис обнаружил его в постели. Он приставил к виску пистолет 22-го калибра и нажал на спусковой крючок. На пистолете были его отпечатки пальцев, а у него на руке — следы пороха.

И арестовавший его полицейский, и Кентрис были убеждены, что он не был вооружен и что дверь была заперта снаружи. Выстрела никто не слышал. После расследования полицией штата всем полицейским и Кентрису вынесли выговор.

Через две недели после обнаружения тела выяснилось, что этот Дэниэл Ричардсон на самом деле Ларри Коллинз из Нормана, Оклахома, адъюнкт-профессор математики в Университете Оклахомы. Тремя неделями раньше он исчез из дома. Ни его семья, ни тамошняя полиция не понимали причины.

Когда Кентрис дочитал статью Ричарда, Хэнк спросил:

— Знакомо, да?

— Стоит приглядеться, — ответил Кентрис. Статья имела ссылку на предыдущую статью на ту же тему, и Кентрис вспомнил, что даже что-то где-то слышал, но не обратил внимания, ибо до этого момента не связывал статью с тем, чем занимается. Однако Донованы были убиты меньше чем в десяти милях от его кабинета, так что вот и связь.

— На кого вы работаете, на КГБ? — Этим вопросом встретил меня Марк Кук, когда я вернулся домой после ужина с Элли. Последние три часа он занимался тем, что проверял мою квартиру на наличие «жучков».

— Что вы хотите сказать?

— Кто-то слышит каждое слово, которое вы произносите в этой квартире, и видит каждое ваше движение. Этот кто-то отлично знает, что ему нужно, и пользуется практически неограниченными денежными ресурсами.

— Квартира прослушивалась, — сказал я, вычленяя смысл.

— Лет двадцать пять назад американское правительство построило в Москве огромное новое здание для посольства. В процессе строительства русские понаставили повсюду «жучков», даже в фундамент. Американцы обнаружили это дело и не стали въезжать в новое здание.

— И что?

— А то, что по сравнению с вашей квартирой в том посольстве было чисто.

— Не поговорить ли нам вне стен квартиры? — спросил я.

— Теперь уже не важно, я все обезвредил. Пришлось немало повозиться.

— Значит, они знают, что мы знаем.

Кук пожал плечами.

— Знали с той самой минуты, как я начал искать. Смотрели, как я работал. Я даже показал им средний палец.

Я не нашелся что сказать, и он продолжал:

— Серьезное оборудование: вы имеете дело с серьезными людьми. Некоторые штуки настолько впереди прогресса, что мне пришлось даже позвонить кое-каким друзьям, чтобы их опознать.

Он протянул мне нечто похожее на метку для мяча в гольфе, только в десятикратном уменьшении. На конце этой штуки блеснуло стеклышко — не больше одной восьмой дюйма шириной.

— Что это? — спросил я.

— Видеокамера. Включается от температурных колебаний, вызываемых теплом вашего тела. Таких было одиннадцать.

— Невозможно узнать, кто получал картинки?

Он покачал головой:

— Совершенно невозможно. А если бы и был какой-то способ, то эти люди достаточно умны, чтобы запутать следы.

Это все сильно меня потрясло, но шок постепенно начинал вытесняться гневом. Который, впрочем, смешивался с чувством облегчения. Значит, я не сумасшедший. За исчезновением Джен стоят некие внешние дьявольские силы. Я не знаю, как им удалось стереть все следы Джен из моей жизни, но я это выясню. Чего бы мне это ни стоило.

Когда Кук ушел, я позвонил Крейгу Ланглу и рассказал о «жучках». Он тихо свистнул.

— Ты не знаешь, кто этим занимается?

Я ответил, что у меня есть основания полагать, что статья, о которой я с ним говорил, была о Шоне Ласситере, и попросил его узнать, что поделывает Ласситер сейчас.

— Может быть, Ласситер как-то в это замешан.

— Это бы меня не удивило, — сказал он. Он кое-что делал для той, первой статьи о Ласситере. — Я проверю.

Элли существовала на более высоком эмоциональном уровне, чем я. Чувствовала она то же, что и я, но куда более интенсивно. Когда я рассказал ей о «жучках», она была оскорблена сильнее, чем я, но и полегчало ей просто до дрожи.

— Вот все и подтвердилось, — сказала она, — и то, что этот тип действительно следил за тобой, и убийство Донованов. Теперь у нас есть реальный противник.

И снова она, казалось, не хотела обратить внимание на тот факт, что этот противник продемонстрировал способность к хладнокровному убийству.

— Надо ехать в Ардмор, — сказал я.

Ехать в Ардмор было мучительно. Я словно бы возвращался в места самых страшных моих кошмаров.