Он

После того, как я покинула детдом, стало немного легче. Люди за его пределами другие. Не такие жестокие. Порой даже добрые, но я все равно постоянно ждала подвоха. Несмотря на то, что стала снимать квартиру и уже жила одна, часто по ночам, услышав малейший шорох, сразу вскакивала на кровати и в опаске оглядывалась по сторонам. Рефлекторно, перед тем, как обуться, просматривала обувь, ведь в детдоме другие девчонки часто кидали мне в кроссовки острые кнопки. И я постоянно, перед тем, как начать есть, изучала свою еду. Смотрела на нее и нюхала, ведь, опять-таки, в детдоме в еду могли незаметно бросить всякую гадость. Порой действительно мерзкую.

Тиль все это замечал и часто ругал меня:

«Хайди, сколько можно? Ты уже не в детдоме. Прекрати себя так вести» — в этот момент друг злился потому, что я вновь на рефлексах начала с настороженностью изучать суп, который мне насыпала его тетя, когда мы вместе с Тилем поехали к ней в гости.

Я понимала, что друг прав, но все это уже было на психологическом уровне и я не могла изменить себя. Я росла одичавшим зверенышем, которого пинали и пытались накормить отравой, поэтому, даже попав в нормальные условия я уже не могла убрать привычки.  Агония начавшаяся в детдоме всегда была со мной. В моем сердце и сознании, которое, казалось, уже до конца дней будет изувечено.

Вот только, рядом с Ланге агония исчезла. Растворилась. Я даже не сразу поняла, что, после того, как попала в его особняк, ни разу не проверила обувь на наличие кнопок и больше не просматривала еду. У меня было полно других мыслей — казалось, я задавалась вопросами, что происходило и пыталась понять, зачем была нужна Ланге, но все это происходило на поверхности моего сознания. Глубоко в нем бурлили совершенно другие процессы.

Где-то внутри себя я чувствовала, что Ланге тот, кто своей силой мог окутать меня, из-за чего я впервые за долгие годы могла расслабиться, несмотря на то, что он являлся самым страшным чудовищем. Но рядом с ним я могла перестать быть зверенышем и почувствовать себя человеком. Обычной девушкой. Да, рядом с Ланге я совершала глупости. Та Хайди, которая пережила ад в детдоме, ни за что не позволила бы помыкать собой. Во чтобы не стало добилась бы правды, а, что сделала та Хайди, которая ловила каждый взгляд Ланге? Она затеяла игру «Я люблю тебя Райнер». И не просто так. Дыма без огня не бывает. Я увидела в Ланге мужчину. И тогда, пусть и не осознано, но все же тянулась к нему, а позже, поняла, что он единственный, перед кем мне хотелось быть податливой.

Я отдала ему всю себя, но за это поплатилась. Ланге разбил мое сердце и вырвал душу.

Мне казалось, что рядом с ним могу почувствовать себя человеком, но, как оказалось, Ланге во мне как раз человека не видел. Развлечение, игрушку, девку… Слов много, а смысл один.

Я качнула головой и, убирая из сознания мысли о Ланге, вернулась к воспоминаниям о том случае с Петером. Тогда в столовой я его сильно избила, но Тиль все же смог меня оттащить, после чего увел из университета и уже на улице долго кричал на меня.

«Ты хоть понимаешь, что натворила?!» — спрашивал он меня. Нет, в тот момент я этого еще не осознавала, ведь злость внутри сознания продолжала пылать, но позже, когда она поутихла, я осознала — мне конец. За день до этого случая, я невольно разбила окно и декан на меня кричал так, что у меня в ушах начало звенеть, но стекло это пустяк. Драку мне не простят. Выгонят из университета.

Следующие дни я вела себя, как примерная студентка, но понимала, что меня это не спасет. Все ждала, когда меня позовут к декану и сообщат об отчислении, но этого не происходило. Позже мне сказали, что наказания не будет, но попросили держать себя в руках и чтобы подобного больше не повторялось. Может быть, это было связано с тем, что Петер буквально на следующий день после того случая покинул университет. Все это было странно, но я не акцентировала на этом внимания. Главное, что меня не отчислили.

Все это произошло буквально за неделю до того, как в моей жизни появился Ланге, со словами «Я твой отец». Но, исходя из слов Вальзера, они тогда действительно посчитали, что я переспала с Петером. Я не стала переубеждать Вальзера в этом. В подобном не было смысла. Да и было интересно, что он хотел мне сказать.

— Господину Ланге сразу же сообщили о том, что вы избили того Петера Закса металлическим подносом для еды, как и о причине конфликта. То есть, о том, что предыдущей ночью у вас с Заксом был интим и на следующий день он всем рассказал об этом, так же выставляя вашу интимную фотографию в сеть, — продолжал говорить Вальзер. — Мы предпочли бы не тревожить господина Ланге. Обычно, ему звонят только по действительно важным вопросам, но требовалось его срочное решение. Закс написал на вас заявление в полицию за причиненные увечья и так же уже готовились документы на ваше отчисление.

— На меня было подано заявление? — я сглотнула, так же мысленно выругалась, понимая, что меня все же собирались отчислить.