Омут

Во сне Эмми была все так же недосягаема, и все попытки это изменить ничего не давали. Она продолжала просить о помощи, и я постепенно убеждался в том, что это был не просто сон. Возможно, тенгу, приняв ее образ, открыл какой-то канал связи, и теперь она звала меня. День ото дня во мне крепла уверенность, что я должен разыскать Амаранту хотя бы ради того, чтобы убедиться — с ней все в порядке.

Но я гнал прочь мысли об отъезде. Признаться, мне просто было страшно отважиться на разговор с отцом. Ведь, прежде чем отправиться на поиски Амаранты, необходимо будет предупредить папу. Страшно представить, какую реакцию вызовет у него эта новость. Конечно, он вряд ли станет меня удерживать, но это стопроцентно причинит ему боль, а этого я совсем не желал.

В таких мыслях проходили дни. Неудивительно, что за всеми этими сложностями я почти не замечал происходящего вокруг, и поиски экимму прошли мимо моего сознания. К тому моменту, как отец объявил, что мы готовы к охоте, я окончательно упустил суть этого дела.

Утро накануне охоты выдалось пасмурным, несмотря на летнюю пору. И хотя то, что лилось с неба, нельзя было назвать полноценным дождем, но непрерывность этих, пусть и мелких, осадков все же сделала свое дело: дороги основательно размыло. И именно сегодня предстояло под покровом ночи пробраться на кладбище и раскопать могилу чиновника.

Отец с утра ушел в церковь за святой водой, которой можно было на время отпугнуть любых духов, и в том числе экимму. Я озаботился поиском лопат — наиважнейшего инвентаря для осквернителей могил — и дождевиков, чтобы хоть как-то защититься от непогоды. Достав и то и другое, я выполнил свою часть работы и получил временную свободу.

Не помню, чем я занимался в тот день. Вполне возможно, что просто сидел у окна и наблюдал за тем, как толстые беременные капли медленно ползут по стеклу. Такое пассивное времяпровождение стало в последние недели привычным. Я чувствовал, как меня неотвратимо накрывает депрессия. С каждым новым днем было все сложнее заставить себя что-либо делать. Если бы мне предоставили свободу действий, я бы, наверное, целыми днями валялся в постели и смотрел в потолок. Не хотелось ни есть, ни двигаться, о сне и говорить нечего. Всеми силами я старался избегать его и засыпал, лишь когда от усталости падал на месте.

За это время я заметно похудел и осунулся. Кожа приобрела землистый оттенок, а скулы на лице проступили как никогда резко. Конечно, отец и брат не могли не замечать моего состояния, но я старался не допускать разговоров на эту тему, и, к счастью, пока перед нами стояла проблема экимму, они не сильно давили на меня.

К вечеру наступило время последних инструкций. Я вяло слушал рассуждения отца о том, что, скорее всего, экимму не сдаст так просто свою могилу, и нас, возможно, ждет нешуточный бой. Невнимательность вышла мне боком, и то, что произошло дальше, целиком лежит на моей совести.

Взяв из рук отца небольшую склянку со святой водой (в этом деле только она и канистра с бензином составляли наше оружие), я сел в машину. На улице уже стемнело, да и погода не располагала к вечерним прогулкам, так что по пути мы никого не встретили. Не было посторонних и на кладбище.

Могилу чиновника навестили еще накануне, и найти ее сейчас, даже несмотря на сумерки и дождь, оказалось проще простого. Надежно прикрепив фонарь к могильной плите и направив свет на покрытый цветами холмик земли, под которым скрывался нужный гроб, мы принялись копать.

Из-за дождя земля намокла и потяжелела, ноги то и дело скользили в грязи, а дождевики сковывали движения и лишали обзора, так что дело продвигалось медленно. Работа была монотонной, не требующей умственных усилий, и очень скоро наши движения стали автоматическими. Внимание притупилось, и, возможно, поэтому я не сразу заметил происходящие изменения.

Все случилось постепенно, в несколько этапов. Сначала замигал фонарь, и, хотя он так и не потух, его свет стал заметно слабее. Потом что-то случилось с природой. Дождь, конечно, и не думал заканчиваться, но теперь он накрапывал совсем неслышно, как будто стесняясь собственного звука. Все вокруг затихло или даже затаилось, но мы были так увлечены делом, что не приняли это в расчет.

Внезапно звук снова вернулся, но это был уже не дождь, а что-то намного более опасное. Оно приближалось, а мы при этом проявляли чудеса беспечности.

Дима находился наверху ямы (к этому времени мы успели уже достаточно углубиться и рассчитывали в самое ближайшее время наткнуться на гроб), он отгребал комья земли подальше от краев, не давая им падать нам на головы. Мы с отцом продолжали копать, стоя по колено в смешанной с землей воде. В ту секунду, когда моя лопата стукнулась обо что-то твердое, сверху раздался странный всхлип, и донеслись звуки борьбы. Еще не понимая, что делаю, я полез из ямы, а отец тем временем продолжал копать, тем более что уже показался край гроба. Только предав огню останки чиновника, мы могли положить конец существованию экимму. Думаю, отец здраво рассудил, что здесь он будет наиболее полезен.