Омерта. Книга вторая

Глаза жжет так, словно кто-то залил мне в них кислоту, не жалея. В носу свербит, чешется…и вот я уже во всю хлюпаю носом, как полная дурочка. Плечи мелко подрагивают, я с трудом стою на ногах и не знаю, как справиться с многообразием чувств, поднявшимися из грудной клетки к самому горлу.

— Здесь никто не жил все это время. Твой отец позаботился о том, чтобы в случае несчастного случая, этот дом хранился бы для тебя. До твоего решения, что ты хочешь с ним сделать, птичка, — замечая мое состояние на грани истерики, Киан обнимает меня за плечи, прижимая к широкой груди. Утыкаюсь в его футболку, оставляя на ней мокрый след.

— Это невероятно, Киан! Я даже не предполагала…думала, дом давно отчужден. И в нем живут другие люди. Я не верю, что я здесь…мы, — тяжело дыша от счастья, шепчу я.

Отрываясь от мужа, я бегу к дому, где провела четырнадцать лет жизни. Счастливых и беззаботных лет.

Спустя десять минут я до сих пор кружу по нему. На кухне пальцы скользят по любимой кружке отца, в гостиной — я заворачиваюсь в мамин плед, в который мы любили залезать вместе с какао и печеньем, до тошноты просматривая семейные комедии. Я бесконечно долго разглядываю зону наших семейных фотографий, расположенных вдоль лестницы. Не нахожу слов, снова и снова заглядывая в родные лица. Они остались для меня вечно молодыми, влюбленными…и живыми.

Наконец, добираюсь до их спальни и опускаюсь на стул перед маминым туалетным столиком. Она часто смотрела в свое отражение, зажигала свечи, и писала в своем дневнике. Иногда, она садилась на стуле в позе «лотоса» и долго сидела с закрытыми глазами, пока ее губы что-то беззвучно шептали.

— Что ты делаешь, мамочка? — отвлекала ее я.

— Волшебничаю, дорогая. Очищаю разум и сердце, — подмигивала она мне. — Физическое здоровье начинается со здоровья души.

На самом деле, мои родители были участниками такого движения, как «тотальный минимализм» и у каждого из них в пользовании находилось лишь сто вещей, которые они применяли изо дня в день. Поэтому в доме нет лишнего хлама и все сохранилось в таком состоянии, словно время здесь остановилось.

На удивление — в доме даже пыли нет и пахнет цитрусовой свежестью.

Здесь явно прибирались, как минимум раз в месяц.

В конце концов, я спускаюсь в коридор, где Киан внимательно разглядывает наши семейные фотографии. Запрыгиваю на него, обвивая локтями шею. Хочется буквально задушить его в своих руках, передать ему всю мою благодарность и любовь, что испытываю сейчас к мужу. Из головы напрочь выветриваются последние сомнения. Я снова не способна осуждать его, за тот выбор, который он делает каждый день.

Снова не способна бояться. Наверное, только потому что по отношению ко мне, он никогда не представал в амплуа жестокого и кровожадного мафиози. Эта сторона его личности закрыта для меня, я видела её воочию лишь урывками.

Как можно бояться своего личного волшебника, который заботиться о тебе и исполняет все твои желания? Такого можно только зацеловать до смерти. Сначала Киан подарил мне свободу в рамках принадлежности к мафиозной семье, потом устроил прослушивание у Бродвейских экспертов, и наконец — вернул меня домой. Домой, где я могу попрощаться со своими родителями…и хотя, я то и дело вспоминаю слова Троя Кларка о том, что они возможно, живы, я все больше понимаю теперь, что он заявил это для того, чтобы привлечь мое внимание. Чтобы я поверила ему и согласилась тогда на его план.

Я слишком хорошо знаю своего папу. Будь он жив, он бы давно нашел меня. Тем более, со своими возможностями, которые у него были.

Не в силах передать, что я чувствую и насколько сильной волной любви меня накрывает, я крепче обнимаю ногами бедра Киана, ощущая, как каменеет его член в спортивных штанах. Прижимаюсь плотнее, раскачиваясь на мужчине, от которого начинает вибрациями исходить жар. Быстро срываю с Морте футболку через голову и кидаю на пол, пока муж удерживает меня на своем теле. Следом за его футболкой на пол летит моя толстовка. Лифчик не снимаю, приспускаю чашечки, и Киан читая мои мысли, ловит мою грудь губами, всасывая в себя чувствительную кожу сосков, которые сразу твердеют и импульсами передают мурашки в сторону ключиц, шеи и затылка.

А потом резко вниз, атакуя пульсирующие мышцы лона.

Черт, я так хочу ощутить его в себе, а не эту проклятую пустоту, которую в момент безумного вожделения терпеть просто невыносимо.

Выпустив коготки, царапаю его грудь, татуировки, рельефный пресс…пробираюсь ниже, смело приспуская его брюки. Нахожу стоящий колом член, ощущая, насколько ему тесно в боксерах. С ума сойти, он всегда такой сильный и твердый.