Омерта. Книга вторая

Перед входом в лофт, мой взгляд падает на Дэймоса и Фобоса, что лежат на террасе без сознания. Псы застыли в неестественной позе, и возможно, они уже мертвы…у меня даже нет времени, чтобы остановиться, наклониться к их телам и оценить насколько ровно поднимаются и опускаются их бока.

Тысячи игл пронзают нутро. Потерять собак для меня — все равно что потерять ясность зрения, или обоняние. Утратить часть себя.

Нервно сглатываю, фактически не останавливаясь.

Сейчас я должен подняться к Амелии…простите меня, парни.

Я не знаю, что быстрее и интенсивнее — удары обезумевшей мышцы в груди, слетевшей со всех предохранителей или мои прыжки вверх по лестнице. В рекордное количество секунд я добираюсь до спальни. Чувство вины, сжимающее грудь, становится фактически невыносимым, когда я слышу признаки борьбы, что происходит сейчас между Мией и Риком.

Раскаленным до пределов нервом, шаровой молнией влетаю в спальню и сразу кидаюсь к подонку, что держит в жестком захвате мою женщину.

— Я убью тебя, — рычу с неистовым хрипом, и отрываю ублюдка от Мии. Хватаю Рика за ворот толстовки и не дождавшись пока из его грязного рта посмеют вырваться жалкие попытки оправданий, ударяю его кулаком по лицу. Не жалею ни сил, ни ярости. Весь свой гнев оставляю неумолимой печатью на роже Сандерса.

Характерный хруст челюсти приносит небывалое удовлетворение. Я бы прибил его сразу, но нет: я оставлю эту крысу в живых, чтобы узнать, какого черта и ради чего, он меня предал…

Жгучая ярость клокочет в каждой клеточке тела, и беспрерывными залпами вырывается на лицо Сандерса, пока я с остервенением не швыряю его на пол, словно он ничего не весит. И дело не в отсутствии силы у Рика — а в моем желании отомстить обидчику Мии, которое наделяет меня чуть ли не силами гладиатора.

Только к тому времени, когда лицо Риккардо покрывается фиолетовыми синяками и алой кровью, размазанной по моим кулакам, я начинаю прислушиваться к внешнему миру и внимать, что Мия все это время кричит и плачет, отчаянно пытаясь прекратить экзекуцию Рика.

Поздно. Слишком поздно.

Прижав его к полу всем весом своего тела, я ощущаю как мои пальцы бессознательно проваливаются в кожу на его шее. Глубоко, захватывая живую плоть бывшего друга в смертельный капкан.

Он напрягает мышцы, чтобы остановить неизбежное, но мой взор настолько сильно застилает ярость, и жажда отомстить за покушение на свою территорию, что я даже не осознаю, что начинаю душить ублюдка. Кажется, мне сейчас ничего не стоит лишить бывшего друга жизни.

Без права на оправдание, без суда и следствия…я забираю его жизнь голыми руками, ощущая, как в душе не остается ни единого места, не охваченного кромешной тьмой и болью.

Из-за тебя, лицемерная тварь, мой сын, возможно уже мертв. Из-за тебя, кусок лживой падали.

— Остановись, Киан! Остановись, прошу тебя! — в это мгновение я ощущаю легкое прикосновение Мили на своем плече. По-звериному одергиваюсь, кидая на Амелию впечатывающий в стену взгляд.

— Это не он, Киан. Он не виноват, — сквозь слезы ужаса, шепчет моя малышка, обхватывая мои скулы. Падает на колени рядом с нами, пытаясь до меня достучаться, докричаться, зажечь в моей душе свет и разум.

Моя хватка на шее Рика мгновенно ослабляется, и я наконец, начинаю слышать и видеть полноценно, словно выныриваю из глубоководного озера кровавых оттенков алого.

— Я видел…я видел, что это он. Камера… — каждое слово вибрирует и клокочет в горле.

— Не знаю кого ты видел, любимый. На меня действительно кто-то напал. Рик спас меня, Киан, — всхлипывая, шепчет Амелия, прикасаясь ко мне. К губам, волосам, скулам…её прикосновения всегда такие нежные и наполненные любовью, что пробуждают меня. От сна, от забвения.

Легкие, как касания крыльев маленькой колибри. Ucellino.

Они отворачивают от жестокости. Словно Мия знает, где у меня рычаг внутри, что поворачивает меня к миру совершенно противоположной гранью.

Девушка кивает в сторону распахнутой двери, ведущей на балкон.

— Кто-то напал на меня. Я не видела лица…Риккардо выстрелил и спугнул его. Он успел вовремя, успел спасти меня. Киан, ты меня слышишь? — немного дрожа, робко спрашивает Амелия. В ее зрачках отражен ужас, страх, непонимание. Она смотрит на меня с опаской, и прикасается так, как прикасалась бы к голодному тигру.

— Какого черта он держал тебя в руках? — единственное, что я могу прошипеть в ответ, все еще не в силах отключить неконтролируемую ярость, вызванную всеми последними событиями.

— Я так испугалась. Нападения и выстрела. У меня началась неконтролируемая паника…я уронила ночник, могла бы задеть еще что-нибудь острое.