Омерта. Книга вторая

После разговора с Риккардо, я перемещаюсь в гостиную и открываю ноутбук. Пришло время для моего отчета перед теми, кто находится по другую сторону баррикад. Забавно…но за все эти годы, никто из клана так и не узнал о том, что я нарушаю один из главных принципов омерты. Тот, за который мне любой простой солдат мог бы выпустить пулю в лоб, и не был бы наказан доном.

Вести двойную игру — очень непросто. Нужно быть очень осторожным, когда являешься лицом cosa nostra и глазами, ушами ФБР одновременно.

Свой, среди чужих. Чужой, среди своих. Что-то вроде того.

Но, разумеется, я стал сотрудничать с федеральным бюро не сразу. Это случилось шесть лет назад, после моей попытки побега из клана. Сразу после смерти Ванессы…

Это было глупо. И неправильно. До сих пор не могу себе простить того, что именно в момент побега, я упустил Антея, которого забрали, увезли в неизвестном направлении, пока я автостопом скитался по штатам. Я не знал, куда себя деть, как справиться с чувством вины из-за скоропостижной гибели Несс. Черт возьми…она не заслуживала такой жестокой, такой жуткой смерти. Мое сердце истекало кровью от одной лишь мысли, что такую красивую, светлую, нежную девушку буквально разорвали на части.

Из-за меня. Из-за того, что я посмел её выбрать.

Конечно, с Амелией я не собираюсь терять бдительность, и после фатального урока, дарованного той роковой ошибкой, не собираюсь сводить с неё глаз и своего контроля из защиты. Но Ванессу, усвоенные мной уроки не вернут…

Это был тяжелый период, бродяжнический-отшельнический поиск своего «я». Я ощущал себя псом, которому неважно, где есть и спать. Главным условием моего выживания оставалось движение. Движение в никуда, просто вперед. Тотальное бегство. От самого себя, от вины, от мыслей, от преследующих картинок взрыва.

Разум был затуманен густой поволокой пепла, в котором погибла Несс, и я не отдавал себе отчета ни в чем, за что брался. Последние наличные деньги потратил на старый мустанг и продолжил свое путешествие, ради путешествия. В таком состоянии я провел несколько недель и плохо помню, как они пролетали. Четко и ясно я запомнил только два из них.

Мне чертовски стыдно, но тогда я мало думал об Антее. Помутнение рассудка, биполярное расстройство — называйте, как хотите.

Я был не в себе.

Если бы в тот период я бы начал употреблять, или просто курить травку, то обратной дороги для настоящего Киана уже бы не было. Я бы погряз в облегчении и приятной пустоте, которую дарит дешевый и разрушительный кайф. Но никакая эйфория не ценнее нашей сути, от которой мы так отчаянно бежим всю свою жизнь.

О тех двух днях, что я запомнил в своем безумном трипе…

Открываю фотографию Мии, которую показывал ей, задавая наводящие вопросы. Ту самую, которая была сделана в первые дни её попадания в интернат. С экрана на меня смотрит красивая, но совсем худенькая и потерянная девочка четырнадцати лет. В её глазах столько тоски, что кажется можно умереть от одного лишь взгляда в эти лазурные омуты, затягивающие в озеро боли, за секунду сжигающее тебя своей кислотой. Как только я увидел эту фотографию впервые, я вспомнил, где мы встречались с Амелией раньше. И это удивительное совпадение — мы скитались без дома и близких, в одном и том же месте, в одно и тоже время, и случай свел нас задолго до момента реального знакомства на маскараде.

Случай, который я запомнил на всю жизнь, но не сразу узнал в этой красивой и вдохновляющей музе двадцати лет эту растерянную девочку.

Это случилось в штате Техас…

Я ехал по ровной дороге, обрамленной засохшей пустыней, пока не остановился у придорожной заправки далеко не первой свежести. Обычно я держусь от таких подальше, и прекрасно знаю, что местные ковбои могут быть очень агрессивными и неадекватными личностями. Но машина уже едва дышала, нуждаясь в любом топливе, который я бы мог ей предложить на тот момент.

Вставив шланг в умирающий автомобиль, я направился в небольшой, ещё более загнивающий магазинчик, больше напоминающий заброшенную лачугу, оставленную посреди безлюдной дороги.