Омерта. Книга вторая

— Я хочу, чтобы Доменик отпустил меня, как только мне будет двадцать один, как и обещал, — твердо произношу я. — Как думаешь, у меня получится уговорить его? Помоги мне, прошу…помоги мне убедить его, Сандро, — немного наивно, немного отчаянно, но я вцепляюсь в пиджака брата и заставляю Алессандро посмотреть на меня. Андро буквально съедает меня своим взором, гладит им, не пропускает ни миллиметра. Прикасается нежно к щеке, и достает прядь моих волос из-за уха обратно, поглаживая её своими крупными пальцами. — А если вы считаете, что это опасно, так я готова отдать часть своего наследства на лучших агентов, которые отправят меня куда-нибудь подальше, поменяют мне документы и вообще…я стану новым человеком. Хотя, конечно, мое сердце будет разрываться от мысли, что я больше никогда вас не увижу…но мои моральные ценности в данном случае мне важнее, — лепечу я, перебирая варианты исхода событий.

— Мия, он ни-ко-гда тебя не отпустит, — обрекая меня на очередной всхлип, полный обиды и чувства несправедливости, отрезает Алессандро. Выделяет слово «никогда» по слогам, передавая всю его фатальность.

Отводя взгляд, мужчина устремляет свой взор в пустоту, добавляя безжизненно:

— Что касается моральных ценностей, то мы продаем лекарства, а не наркотики, — что-то в его дрогнувшем тоне заставляет меня усомниться в том, что это правда. — Возможно, продаем чуть больше, чем это необходимо и не только, тем, кто в этом действительно нуждается, — продолжает Алессаднро, и я понимаю, что он имеет в виду теневую сторону этого сложного и опасного рынка. А она определенно есть, судя по выражению его лица и тону голоса.

— Если компания дяди увеличивает продажи каким-либо грязным способом, агитацией или пропагандой бадов, витаминов и прочего…то это отвратительно. Что там еще бывает плохого?

— Вся страна сидит на витаминах, Мия. Людям необходима «волшебная таблетка», понимаешь? Мы даем им то, в чем они нуждаются, — глухим голосом изрекает Сандро. — В мире нет ничего отвратительного, как и ничего прекрасного. Нет однозначно черного или белого, — ударяется в философию брат, хотя я уже услышала все, что хотела и сделала свои окончательные выводы.



Я действительно ничего не знаю о своей «семье», как сказал Киан.

И судя по всему, Ди Карло мало чем отличаются от Морте в своей сути. Оба клана являются огромными механизмами по выкачиванию денег, и пойдут по головам ради увеличения прибыли, материального статуса, не брезгуя наступить на горло своей совести и закрыть глаза на нормы морали.

Чувствую себя потерянной мышкой, которая вдруг заметила, что всю жизнь умудрилась прожить в логове шакалов, и чудом осталась среди них живой.

Надолго ли?

— Не понимаю, как это возможно. Почему вас всех еще не посадили? Куда смотрят органы, отвечающие за пресечение всего зла, что творят пять семей? — в ответ, Алессандро лишь расплывается в многозначительной ухмылке, глядя на меня так, словно я застряла в шестилетнем возрасте.

— Моя наивная девочка… — с нежностью добавляет он, и если бы раньше, я никак не отреагировала на эти слова и его прикосновение, то сейчас, я отрицательно качаю головой и убираю его руку от своего лица.

На лице Алессандро отражается изумление, гнев и ярость, явно направленная на того мужчину, который сделал меня такой борзой и пытливой. До этих пор, я никогда себя так не вела, чтоб вы понимали.

Вечно проглатывающая все, вечно принимающая, вечно управляемая.

— Их гораздо больше по всей стране, Амелия. И ответ на твой вопрос прост: все в этом мире соткано из денег. Все покупается и все продается. Пока в так называемых «органах власти» есть наши союзники и люди, бессильно даже ФБР, не говоря уже о других организациях.

Вот так просто? Но как…

— Деньги, деньги, деньги, — безжалостно выплевываю я, кидая взгляд на часть огромного особняка семьи Ди Карло, в некоторых уголках которого я вообще никогда не была. Нужно очень постараться, чтобы обойти эту резиденцию и прилегающую к ней масштабную территорию. Даже для очень большой семьи это пространство необъятно.

— Я бы променяла все до последнего цента на жизнь родителей, — срывающимся голосом шепчу я, вспоминая их улыбающиеся лица. — Или на свободную жизнь, где-нибудь на необитаемом острове в единении с природой…

— Поверь, я бы с радостью убежал с тобой, на какой-нибудь чудесный остров, Мия. Но мы все рождены при определенных обстоятельствах, в неких рамках. И иногда мы не имеем право за них выйти…чтобы не потерять все, чтобы не остаться никем, — признается Алессндро, снова обхватывая мое лицо ладонями, и я читаю в его взгляде, что гложет брата.